. В зависимости от ряда политических, культурных, этнографических и прочих обстоятельств (даже личностных) актуализируются та или иная тема, идея, жанр… Казалось бы, давно забытое, канувшее в Лету вдруг всплывает и делается модным. Или на фоне культурного переворота традиционный жанр продолжает успешно работать, культурологически обслуживать эпоху, удовлетворяя не только запросы масс, но и выполняя социально-политический заказ сильных мира сего.
Политические, экономические, культурные преобразования в России конца XVII – начала XVIII в. решительным образом повлияли на русского человека. У него меняется отношение к прошлому, настоящему и будущему, ко всем институтам бытия и, главное, к самому себе. За кратчайший срок – жизнь одного поколения – русский человек (точнее, человек Петровской эпохи) переживает удивительную метаморфозу: из пигмея он вырастает в колосса (при этом, конечно, необходимо уточнение вот какого рода: негативное отношение к прошлому – факт культуры Петровской эпохи). Ему не страшны ни рок, ни ад, ни сама смерть; он энергичен, горяч, уверен в себе; он преобразует Россию и… – себя. Живость, динамизм, переменчивость становятся символами эпохи (примечательно, что это зародилось ещё во второй половине XVII в., задолго до рождения Петра[5]). Грандиозность свершаемого укрепляла россиянина в его мировосприятии. Наряду с этими символами работают и такие, как игра фортуны, «противная перемена», непостоянство. «Переменчивость жизни толкуется более широко и становится совсем безграничной»[6].
Чтобы уравновесить переменчивость как жизненный принцип и непостоянство как угрозу жизни, укрепить веру человека в себя, Пётр политизирует искусство: дидактизм и панегиризм, выполнение социального заказа становятся его неотъемлемыми чертами (это прежде всего характерно для литературы). «Искусство, – замечает Л.С. Выготский, – есть социальное в нас… Социальное и там, где есть только один человек и его личные переживания»[7].
В поисках наиболее адекватного воплощения и пропаганды своих замыслов и идей Пётр I обращается к разным родам искусства: театру, литературе, живописи, искусству фейерверка и т. д. И далеко не все они оправдали расчёты венценосного заказчика. Петру нужен был такой род искусства, который бы наиболее быстро реагировал на всё происходящее в державе, доходчиво разъяснял полезность его деяний, влиял на широкие массы подданных. Надежды Петра на театр не оправдались: публичный театр Кунста – Фюрста просуществовал недолго, придворный и школьный театры были социально ограничены: зрителями в них были лишь двор и школяры.