«…Амалия – святая», – сказала мама, а я подслушала. И намалевала ее с крыльями. На туалетной бумаге, сидя там. Странно, она себя сразу узнала. Посмотрела с интересом, сузила глаза. Держала в пальцах клочок и не знала, что с ним делать. Впервые в жизни. Тяжести на моей совести добавилось. До чего же вредное существо! Даром что в нежном возрасте.
Я думаю, она была девственницей. Я не представляю себе негодяя, который покусился бы! Посмел покуситься. Бы. Хотя ходили слухи, что она была замужем. Полгода, а потом он сбежал за пиццей. Сомневаюсь, если честно.
Ярлык-приговор, каинова печать, клеймо на моем узком лбу: неудачница. Инертная. Лузер. Обжалованию не подлежит. Пошла вон, пропусти достойных. Подвинься.
А также не позволять подолгу сидеть в туалете, психиатры говорят, вредно…
Не хочу! Ни Амалии, ни ее племянника!
Минут пять мы сидели в полной тишине – я допивала свой кофе, Баська елозила салфеткой по столу и наливала себе новую чашку. Потом она открыла рот, но сказать ничего не успела – зазвонил телефон. Баська вскрикнула и схватилась за сердце, и мы обе наперегонки рванули в прихожую.
Это был он! «Это он, это он, моего сердца чемпион!» – как пелось в каком-то старом фильме. Потрясающий мальчик с бабочкой, друг детства Николенька Биллер, племянник… Баська вырвала у меня трубку, приложила к уху и закатила глаза. Потом съехала по стене на пол и хлопнула ладошкой рядом с собой. Я, недолго думая, уселась рядом, прижалась ухом к трубке с другой стороны. Так мы слушали на пару мягкий журчащий голос неправдоподобного Николеньки Биллера.
– Анечка, доброе утро! Как ты? Я спал как убитый, и мне снилось, что мы снова дети… Мама жива, тетя Амалия, и все у нас впереди… Помнишь, ты обещала показать мне город? Погода сегодня летная, побродим по парку, посмотрим на реку… посидим где-нибудь. Согласна? Первую половину дня я с девочками, у них тут ряд работ по дому, а во второй… в тринадцать ноль-ноль я зайду за тобой. Успеешь? – Тут он рассмеялся, давая понять, что это шутка. – Сейчас одиннадцать пятнадцать. До встречи, Анечка!
И короткие сигналы отбоя. Мы переглянулись. Баська смотрела на меня сумасшедшими глазами.
– Какой мужик… – простонала она. – От одного голоса колпак рвет! А что ты наденешь?
За следующие полтора часа мы, пререкаясь, обшарили весь мой гардероб, потом я мерила одежки, а Баська, уютно усевшись на диване с очередной чашкой кофе, возмущалась, иронизировала, критиковала – словом, оттягивалась как могла.