– А потому, что он один совершил больше преступлений, чем все остальные, вместе взятые; к тому же это такой отчаянный ловкач, что, несмотря на эти оковы, мы все же опасаемся, как бы он не удрал. Достаточно вам сказать, что это – знаменитый Хинес де Пасамонте, или, как его иначе называют, Хинесильо де Парапилья.
– Осторожнее, сеньор комиссар, – произнес каторжник, – перестаньте перебирать разные прозвища. Зовут меня Хинес, а вовсе не Хинесильо, и я из рода Пасамонте, а не Парапилья, как утверждает ваша милость. Вы бы лучше о своем роде подумали – много бы интересного открыли…
– Потише ты, сеньор разбойник, – ответил комиссар, – не то я заставлю тебя замолчать.
– Придет время, и все узнают, зовут ли меня Хинесильо де Парапилья.
– Да разве нет у тебя, мошенник, такого прозвища? – спросил надсмотрщик.
– Есть-то есть, – ответил Хинес, – но я никому не позволю так меня называть! Сеньор, – обратился он к Дон Кихоту, – если вы собираетесь что-нибудь нам дать, так давайте скорее и отправляйтесь своей дорогой. Надоели нам ваши расспросы о чужих делах; а если вам угодно узнать обо мне, так вот: я Хинес де Пасамонте, и вот этими самыми пальцами я написал свою историю!
– Это он правду говорит, – заметил комиссар. – Он действительно описал свою жизнь, да еще так, что лучше описать невозможно, только книга осталась в тюрьме, и под залог ее он получил двести реалов.
– Но я ее выкуплю, – сказал Хинес, – хотя бы пришлось заплатить двести дукатов.
– Что ж, разве она так хороша? – спросил Дон Кихот.
– Так хороша, – ответил Хинес, – что лучше «Ласарильо с Тормеса» и всех книг такого сорта, какие были или будут написаны[41]. Скажу только вашей милости, что все в ней правда; она такая увлекательная и забавная, что никакие выдумки с ней не сравнятся.
– А как ее заглавие? – спросил Дон Кихот.
– «Жизнь Хинеса де Пасамонте», – ответил тот.
– И она закончена? – спросил опять Дон Кихот.
– Как же она может быть закончена, – ответил Хинес, – если еще не кончилась моя жизнь. В книге описано все, что со мной случилось со дня рождения до нынешней отправки на галеры.
– А вы не в первый раз отправляетесь туда? – спросил Дон Кихот.
– Служа богу и королю, я уже провел на галерах четыре года и знаю вкус сухарей и плети, – ответил Хинес. – Однако я не очень огорчен, что снова туда отправлюсь: там я смогу не спеша закончить свою книгу. У работающих на испанских галерах столько свободного времени, что и девать его некуда.