Ногам без обуви было непривычно, но я старалась не думать, что могу на что-то - или на кого-то - наступить. Я вообще старалась тогда не слишком анализировать происходящее. Потому что понимала, что неизбежно сорвусь в истерику, а этого я себе позволить не могла.
Наконец, когда мы отошли на достаточно большое расстояния от места «попадания» - во всяком случае, уже никого не было слышно - я заметила небольшой просвет с каменными валунами и деревьями с низкими наклоненными ветками. И услышала плеск воды. Пить хотелось очень сильно; речка на вид была прозрачная, и я решилась. Поставила Макса, набрала несколько пригорошней и выпила. Если не скрутит за полчаса, дам попить малышу.
- Это наша норка, Максик. - показала я на ветви, опустившиеся до самой земли. - Сейчас ты туда заползешь и спрячешься.
- Мама? Ты? - я поняла, что он спрашивал, заберусь ли я.
- И я, - слова застряли у меня в горле.
Я сказал «и я», но я не сказала это не на русском! В памяти было совершенно иное звучание; тем не менее когда мы сейчас говорили с сыном, слова не воспринимались как иностранные. Как бы свой, но другой язык.
Мне опять захотелось завизжать от страха перед происходящим, но я увидела глазенки сына и заставила себя успокоиться. Всё, Стася, хватит, у тебя нет выбора, кроме как принять, хотя бы с виду, ситуацию. Это другой мир. И всё вокруг реально - более чем реально. Это, конечно, минус - я бы предпочла проснуться. Но то, что говорим мы на другом языке и думаем, похоже, тоже, скорее, плюс. И у нас, кажется, есть возможность попить и спрятаться, чтобы отдохнуть - так что еще один плюсик.
Я уж не говорю про рюкзак, полный необходимых лекарств и про пижамы, которые были не худшим вариантом в этой ситуации.
А дальше разберемся.
Сил не осталось совсем. Я посадила Макса в импровизированный шалаш, убедилась, что его не видно и залезла сама. Малыш тут же свернулся клубочком на моей груди и уснул. Я же чутко прислушивалась к происходящему, готовая в любой момент сорваться с места, но из-за стресса и всего произошедшего выключилась.
А пришла в себя от стона.
Сначала даже не поняла, в чем дело. Резко поднялась, стукнулась в темноте обо что-то, выругалась и, наконец, вспомнила, что со мной произошло.
Я теперь Станислава - Королева попаданок.
Захотелось расплакаться, но новый стон меня отвлек. Я знала, на что это похоже - на стон больного или раненого человека. Выглянула и снова выругалась: чувствовалось, в этом мире я еще и королевой матов стану.