До сих пор. Потому что Грэм точно знал: этой девушке, которую он никогда в жизни не видел, он нравится. Не его звездный имидж, а он сам.
И она тоже ему нравилась.
Он толкнул дверь и, когда звякнул колокольчик, опустил голову, так что его лицо оказалось скрыто козырьком бейсболки. Покупателей в кондитерской не было, и он старательно не отрывал взгляда от черно-белых квадратиков пола, пока не очутился перед прилавком. Те времена, когда он испытывал робость перед девушками, давно остались в прошлом, однако сейчас его охватило необъяснимое волнение, и он не сразу смог заставить себя поднять на нее глаза.
Когда он наконец решился, то с облегчением увидел, что она вполне симпатичная, с миндалевидными глазами и длинными темными волосами. Впрочем, это обстоятельство он отметил мимоходом. Куда больше его занимали слова, вышитые на кармашке футболки.
«Элли, – подумал он, наконец-то узнав, что скрывалось за инициалами. – Элли О’Нил».
Она с волнением смотрела на него. Лицо ее выражало смесь потрясения и восторга. Кивнув ей, он подошел к витрине с мороженым и сделал вид, как будто выбирает. Но на самом деле он прокручивал в голове тот диалог между ними, когда он несколько недель назад в шутку отправил ей письмо-анкету с вопросами о разных вещах, которые нравятся больше всего.
«Ну уж нет, не буду я ее заполнять, – написала она в ответ. – Ни за что не поверю, что тебе позарез необходимо знать, какой сорт мороженого я больше всего люблю».
«Еще как необходимо, – ответил Грэм. – Ты не представляешь, как много это о тебе говорит».
«Ну-ка, ну-ка… – написала она. – Если я скажу, что люблю мороженое с орехами, значит у меня трудные времена. Если скажу, что люблю ванильное, значит я зануда…»
«Примерно в этом духе, – ответил он. – Я лично люблю фруктовый лед. Что это обо мне говорит?»
«Что у тебя отличный вкус, – был ее ответ. – Я тоже его люблю».
Она подошла к нему и остановилась перед витриной с другой стороны.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она, и он со страхом уловил в ее голосе знакомые нотки. Это был тот самый медоточивый тон, каким разговаривали многие агенты и менеджеры в Голливуде. Он криво улыбнулся ей, но ничего не сказал, и она хихикнула. У Грэма засосало под ложечкой.
– Мне фруктовый лед, пожалуйста, – сказал он и отважился бросить взгляд в ее сторону, надеясь, что она поймет, кто перед ней.