В груди разлилось тепло, показавшееся
приятным, ровно до тех пор пока я не поняла, что тепло не внутри
меня, а снаружи, и идет от защитного артефакта. Это что, он на меня
сейчас влиять пытается? Я резко выдернула руку.
– Штефан, при приеме на работу в магистрат ты
непременно должен был подписывать бумагу, в которой запрещается
использовать ментальную магию для собственных нужд.
– Разумеется, подписывал, – недоуменно сказал
он и опять попытался взять меня за руку. – При чем тут это? Я
слабый менталист, Дар в этом направлении почти не использую.
– Сейчас ты действуешь в пользу Гарма, не
иначе, – разозлилась я от столь наглого притворства.
– Ты хочешь сказать, что я на тебя ментально
влияю? – возмутился он. – Что за ерунду ты несешь, Линда?
Я чуть вывернула край выреза и показала
приколотый артефакт. Эмми торжествующе хмыкнула. Не знаю, ожидала
ли она с его стороны такого прокола, но сейчас, без всякого
сомнения, была ему очень рада.
– Никакая это не ерунда, Штефан, – сказала я.
– Ты даже за руку меня специально взял – при тактильном контакте
ментальное воздействие легче проходит. Это даже я знаю.
– И что я, по-твоему, хотел сделать?
– Для начала – убедить меня переговорить с
тобой наедине, – уверенно ответила я. – А что ты там дальше хочешь,
знаешь только ты.
Штефан смущаться не стал. Напротив, выглядел
он сейчас скорее оскорбленным в лучших чувствах. Подбородок, на
котором Эмми в свое время находила все признаки породистости, гордо
задрался вверх. Но выпятившийся при этом кадык не способствовал
привлекательности образа.
– А почему ты не обвиняешь Эмили? – возмутился
Штефан. – Она точно так же держит тебя за руку, и у нее тоже есть
мотив – не дать нам переговорить наедине. Она уже влезла между нами
и наговорила всяких пакостей.
– Зачем ей это, Штефан? – усмехнулась я.
– Затем, что она с самого начала строила мне
глазки, особенно, когда была уверена, что ты этого не видишь, –
нагло заявил он. – И прижималась при каждом удобном случае. Я тебе
не хотел говорить, чтобы не расстраивать. Но сейчас твоя… гм…
подруга перешла всякие границы.