Закрыв дверь, Лукас положил магнитный ключ на столик.
– Я звонил, но ты не брал трубку. Помнишь Лайлу?
В этом и была причина, по которой Зейн был в Сиднее, а не заключал сделки во Флориде.
– Твоя новая невеста. – Ее красота мучила Зейна во снах на протяжении двух лет. – Да, помню.
Лукас был несколько раздражен.
– Я еще не делал предложения. Как ты узнал?
– Моя новая личная ассистентка была раньше твоей ассистенткой, не забыл? – Вот почему у Зейна была возможность оценить вкус брата.
К тому же Елена в свободное время по-прежнему осуществляла покупки для Лукаса.
– А, Елена. – Лукас осмотрел комнату, и в его глазах засветилось понимание.
Зейн отвернулся и прошел в кухню. В огромном зеркале он уловил свое отражение: темная, загорелая кожа, широкие плечи и стройный торс с несколькими шрамами. Три серебряные сережки в ухе напоминали ему о зря потраченной юности.
В элегантной комнате он казался мрачным варваром, которого не коснулась цивилизация, абсолютно не походя на своих классически красивых братьев. С генами, наследованными им от семьи Сальваторе, как и с душевными травмами, полученными в детстве на улицах Лос-Анджелеса, он ничего поделать не мог.
Зейн налил себе воды и сделал несколько маленьких глотков. Холодная вода не смогла погасить беспричинной ревности, которая возникала при мысли о Лукасе и Лайле – идеальной паре. Помолвка… Он так же вздрагивал от этой идеи, как и впервые увидев на картинке кольцо. Стакан со стуком опустился на стол.
– Не думал, что Лайла в твоем вкусе.
Женственная и великолепная, главный дизайнер «Жемчугов Амбрози», Лайла, по мнению Зейна, была слишком сосредоточена на поиске богатого мужа. Два года назад, когда они впервые встретились на ежегодном балу по сбору средств для бездомных детей, который организовывал Зейн, он стал свидетелем, как Лайла охмуряла своего богатого начальника. Даже защищенный своим горьким опытом предательств, Зейн был околдован деловым блеском ее глаз. Он не смог устоять и спас несчастного старика, сорвав планы Лайлы.
К сожалению, все вышло из-под контроля, когда они с Лайлой оказались наедине, и Зейн поцеловал ее. За поцелуем последовал другой, разжигая огонь, который чуть было не поглотил их. То, что его раздражал деловой подход Лайлы к браку, и то, что она отличалась от других женщин, делало воспоминания о его ошибке еще более мучительными.