Дверь кабинета инспектора уголовного розыска К. была приоткрыта. Нина остановилась, не зная, как поступить: нажать кнопку рядом с тремя табличками с надписями: «ждите», «занят» и «входите» или просто постучать.
Она не успела принять решения, когда дверь распахнулась и перед Ниной предстал комиссар К. Волосы его были растрепаны, знаменитая гавайская рубашка выбилась из-под ремня джинсов.
– Какого черта? – сказал он. – Ты что, подслушиваешь?
Он протянул ей руку:
– Нина Хофман, я полагаю?
Она посмотрела ему в глаза:
– Да, это я, а ты, полагаю, К.?
– Ради бога, входи. Моя стройная длинноногая блондинка секретарша сегодня в отгуле, поэтому мне приходится самому варить кофе. Какой ты любишь?
Нина во все глаза смотрела на него. Что он несет?
– Спасибо, я пью любой, – сказала она, входя в кабинет.
Обстановка в кабинете комиссара уголовного розыска на третьем этаже полицейского управления в Кунгсхольме была безликой настолько, что ее можно было бы назвать спартанской. Не было даже занавесок. На подоконнике стоял горшок с давно засохшим растением, видимо доставшийся К. в наследство от прежнего владельца.
Она стояла посреди кабинета те несколько минут, пока комиссар наливал кофе в автомате.
– Не волнуйся, кресло у меня без ловушки, – сказал он, указывая кружкой дымящегося кофе.
Нина села в старое потертое кресло, отчего-то чувствуя себя очень неловко.
Она много слышала об инспекторе уголовного розыска комиссаре К., хотя он и не пользовался такой популярностью, как Давид Линдхольм. В отличие от Давида, его к тому же не все любили. Многие считали его одежду слишком экстравагантной. Порицали и за любовь к поп-музыке. Ходили упорные слухи, что он – голубой.
К. сел за стол напротив Нины.
– Это было роковое совпадение, не так ли? – сказал он, дуя на свой кофе.
– Что именно? – поинтересовалась Нина.
– То, что ты оказалась первой на месте именно этого преступления.
– Это допрос? – спросила Нина, слегка вздернув подбородок.
– Вовсе нет! – вскинул руки инспектор. – Назовем это беседой двух коллег, если угодно. Мне было бы любопытно узнать, что ты думаешь по этому поводу, услышать нечто такое, для чего не предусмотрено места в официальных бланках.
Нина попыталась расслабиться. Он и правда очень странный, особенно если учесть его высокое звание и должность.