Мы только выиграем, если освободимся от всевозможных предубеждений, осложняющих исполнение долга. Прежде всего это представление о нем, как о нечто тягостном и обременительном. Когда мы вспоминаем о множестве обязанностей, лежащих на нас, то нами овладевают неприятные чувства, подобные тем, что возникают у крепостного крестьянина при размышлениях о своем подневольном труде. Но стоит нам только решительно взяться за дело, как эти чувства сразу же пропадают. От одного сознания, что ты исполняешь свой долг, на душе становится удивительно хорошо, и любые связанные с этим трудности и хлопоты кажутся не такими уж неприятными. Когда же долг исполнен, воспоминания о проделанной работе бывают тем отраднее, чем труднее была работа.
Человек, чувствующий, что ему нужно извиниться перед тем, кого он оскорбил, с досадой думает о своем предстоящем шаге. Но решившись на него, он испытает в душе облегчение, и, когда поймет, что сделал все возможное для предотвращения вражды, у него станет удивительно благостно на душе.
Итак, думая каждый раз о завершенных делах, мы почти всегда будем замечать, что досаду у нас вызывают именно мысли о невыполненных обязанностях. И как от нее избавиться? Выход один – исполнить их.
Далее, удовлетворение своих наиболее сильных желаний – занятие в нашем представлении сладостное, отказ же от них – совсем наоборот. Но и это предубеждение. Спору нет, момент их удовлетворения куда приятнее, чем тот, когда мы их в себе подавляем. Но какой разумный человек станет оценивать свои поступки по первым ощущениям, которые они в нем вызывают? Мы же не дети. Сознание отказа от иного желания и связанное с ним чувство своей силы доставляют, конечно же, куда больше радости, нежели сознание его удовлетворения.
Разумеется, сказанное относится в первую очередь к невинным желаниям, таким как, например, стремление в определенное время насладиться едой. Делая это, мы доставляем себе удовольствие. Но когда порой, стремясь возобладать над ним, решаемся отказаться от еды и доводим свое решение до исполнения, то вдруг узнаем, что, оказывается, есть куда более чистое и стойкое удовольствие, нежели вкусная еда. Попробуйте и убедитесь сами! Если даже при отказе от подобных желаний чувство нравственной силы приносит такое удовольствие, то куда больше удовольствия от сознания исполненного долга, которому поначалу препятствовало некое желание, успешно подавленное нами. Когда мы должны спасти жизнь человека, когда нами безотлагательно должна быть исполнена некая профессиональная обязанность, когда голодание поможет восстановить здоровье – разве допустимо в подобных случаях на первое место ставить свое гастрономическое удовольствие? Разве сможет человек, сознающий свой долг, забывая о нем, предаваться подобному удовольствию? И когда выбор сделан, что мы будем вспоминать? Как приятно было поддаться искушению и забыть о своем долге или, справившись с ним, сделать то, что тебе надлежало сделать? Пусть каждый спросит свои чувства и рассудит сам!