– Те, кто за полную амнистию Освободителям Рима, встаньте, чтобы вас пересчитали, – призвал Кассий.
Генерал увидел, как толстяк Бибул с блестящим от пота лицом вскочил на ноги с энергией молодого человека. Остальные последовали его примеру мгновением позже. Те, кто уже стоял, как Марк Антоний, подняли правую руку. После короткой паузы Кассий с облегченным видом кивнул. Его тоже постепенно покидало напряжение.
– Кто против? – задал он следующий вопрос.
Сенаторы сели, все разом, как один человек, и никто не поднялся вновь. Брута это даже обидело. Половина этих людей прекрасно знала, что жизнью и богатством они обязаны Юлию Цезарю. Их семьи дружили между собой, они поднимались вместе с ним. Он выбирал их сам, одного за другим – людей, которым доверял, которых хотел видеть рядом с собой. Но они не решились постоять за него, даже в смерти. Брут, конечно же, разочаровался в них, хотя прекрасно все понимал. Они хотели выжить и полностью отдавали себе отчет, куда дует ветер. Тем не менее Цезарь заслуживал лучшего в свой последний день в этом мире.
Брут вновь покачал головой и почувствовал, как потрескивает на руках запекшаяся кровь. Недалеко от здания сената на Форуме был фонтан, и ему захотелось вымыть руки. Пока Кассий поздравлял Сенат с принятым решением, Брут выскользнул в солнечный свет, взял свой меч у солдат, медленно спустился по ступеням и направился к фонтану.
Там уже собралась толпа, мужчины и женщины в ярких одеждах. Брут чувствовал на себе их взгляды, но не поднимал глаз. Он знал, что новость успела распространиться по городу. Его сообщники и не пытались ее скрыть.
Он потер руки, опустив их в ледяную воду, которая поступала по акведуку с далеких гор по сужающимся свинцовым трубам, чтобы выплеснуться, чистой и сладкой, здесь, на Форуме. Кто-то ахнул, увидев красное пятно в воде у рук генерала, но тот ни на кого не обращал внимания.
– Это правда? – внезапно спросила какая-то женщина.
Брут поднял голову, потом потер мокрыми руками щеки, чувствуя жесткую щетину. На женщине была стола из дорогой материи, обнажающая загорелое плечо, волосы ее были элегантно забраны вверх серебряными заколками. Красотка, глаза подведены сурьмой, как у куртизанки. Генерал задался вопросом, как много других римлян по всему городу задают этот же вопрос.