На это князь только хмыкнул и кивнул, дескать прогиб
засчитан.
– Не… не то… – пьяно покачал головой Стрела. – сначала было
все, как всегда, но потом… по слухам Аскольда прихватила падучая и
вот после этого он изменился. Сначала не сильно, но видимо старался
сдерживать себя.
– И в чем стало выражаться это изменение? – поспешил задать
вопрос князь Рюрик, опасаясь, что Олег в своей страсти все
выведать, захочет узнать, когда именно Аскольда прихватила эта
падучая и обязательно, как хороший аналитик, соотнесет даты начала
изменений характеров как самого Аскольда, так и Рюрика, а уж какие
он при этом выводы сделает, только богам ведомо.
Как ни шифровался князь, но понимал, что он тоже
чувствительно изменился в своем поведении и отношении к жизни, что
так же хорошо заметно для тех, кто был с ним всегда рядом.
Большинству варягов на это было пофиг, изменения не носили совсем
уж кардинального свойства, а то, что людьми фиксировались, им
скорее нравилось.
«Впрочем ничего не помешает Вещему задать этот вопрос позже,
наедине, – подумал он в этот момент стараясь не встретиться
взглядом с Олегом. – Вопрос в том, какой вывод он сделает и как к
этому отнесется? Не хотелось бы терять такого великолепного
помощника. Тем более самому его убивать если он вдруг решит, что-то
не то…»
Рюрик желал бы, чтобы Олег воспринял изменение князя через
призму веры и воли богов. Собственно, если подумать, то никак иначе
он и не сможет это осознать, опасность лишь в том, как он это
интерпретирует. Стало ясно, что на самотек этот процесс оставлять
не стоит…
«Надо подвести его к мысли, что я и Аскольд стали
марионетками, игровыми фигурами богов, скажем бунтаря Тора и его
отца Одина, что через нас решили
свести какие-то свои счеты друг с другом, или какой-то давний спор…
– подумал Рюрик. – А Русь, это своеобразная шахматная доска, поле
игры! И теперь мы в противостоянии друг с другом должны выяснить
кто победит, кто станет королем Руси и соответственно из
небожителей выиграет свой спор. Хорошая идея… я бы даже сказал
красивая! Осталось решить, кто мой божественный патрон. В идеале
конечно в качестве покровителя иметь мудрого одноглазого Одина, но
увы, я большинством варягов давно уже воспринимаюсь, как баловень
Тора…»