– Насколько мне известно, мисс Нулан, у вас было еще одно столкновение с вашим бывшим мужем. Вы это подтверждаете?
– Да, – коротко ответила она.
– Когда именно это произошло?
– Это было в прошлом году, третьего мая.
– Вы снова запомнили точную дату?
– Да.
Амелия опустила голову. Прядь волос упала ей на лицо, и она машинальным движением заправила ее за ухо. Интересно, подумал Доусон, был ли этот ее жест нервной реакцией на напряженную обстановку или это просто привычка, которой мисс Нулан бессознательно следует в любых обстоятельствах? Почему-то ему казалось, что верно последнее.
– Почему вы запомнили этот день, мисс Нулан? – мягко спросил помощник прокурора.
Амелия подняла голову, чтобы ответить, а Доусон вдруг осознал, что и он, и весь зал, включая обвиняемого, с напряженным вниманием ждут, что́ она скажет.
– Потому, – ответила Амелия Нулан, слегка откашлявшись, – что именно в этот день стало известно об исчезновении миссис Стронг и моего бывшего мужа.
Джексон попросил Амелию поподробнее рассказать, что именно случилось третьего мая.
– День начался как обычно, – ответила свидетельница. – Я отвезла детей на занятия в подготовительную школу при епископальной церкви Святого Томаса, а сама поехала на работу.
– Вы работаете в Кольеровском музее военной истории?
– Да, я работаю там смотрителем фонда и научным сотрудником, специализируюсь на периоде Гражданской войны.
– Вы работаете на полной ставке?
– Да, но у меня достаточно гибкое расписание. Администрация музея пошла мне навстречу как одинокой матери.
– Итак, в тот день, третьего мая… Не произошло ли тогда что-либо необычное – что-то такое, что вас насторожило или встревожило?
– Нет, ничего такого не было… Во всяком случае, с утра. Все было как всегда, пока в начале второго мне не позвонили из школы. Я как раз была в кабинете директора музея Джорджа Меткалфа – мы обсуждали одну небольшую проблему…
* * *
– …Нет, Джордж, так не делается. Я не могу на это пойти.
– Неужели ты не хочешь сделать человеку приятное? И мне заодно?..
– Эта вещь не имеет никакой ценности – ни музейной, ни рыночной, если на то пошло.
– Может быть.
– Не «может быть», а точно.
– О’кей, возможно, это действительно пустяк, побрякушка. Армия конфедератов выдавала такие знаки отличия сотнями…
– Тысячами.
– Тем более. Однако для Паттерсона Нокса эта медаль имеет очень большую ценность. После того как ее вручили его прадеду или прапрадеду… в общем, какому-то очень далекому предку, в честь которого, кстати, Паттерсона и назвали, медаль передавалась в его семье от отца к сыну как настоящая драгоценность, как реликвия. Наверное, мне не нужно тебе напоминать, что…