– Не за что.
– И за часы спасибо, – добавила Амелия, на этот раз – вполне искренне. Ей совершенно не хотелось благодарить его за что-либо, но она действительно была ему признательна. – Эти часы… они мне очень дороги.
– Почему?
Но это был глубоко личный вопрос, на который она отвечать не собиралась.
Доусон как будто прочел ее мысли.
– Ладно, оставим это. Скажи лучше вот что – откуда ты меня знаешь? – Он пристально посмотрел ей в глаза, одновременно делая шаг вперед. – Ведь ты узнала меня, не так ли?
Амелия непроизвольно попятилась.
– С чего ты взял?
– Этого я не знаю, но я уверен – ты меня… узнала. В противном случае я бы уже корчился на полу, чихал, сморкался и тер кулаками глаза. И в полицию ты не обратилась, хотя и могла…
– И что бы я им сказала?
– Сказала бы, что тебя якобы преследует какой-то подозрительный тип.
– Почему – «якобы»? Ты следил за мной, к тому же ты – подозрительный.
– Я совершенно уверен, – продолжал Доусон, не слушая ее возражений, носивших, впрочем, довольно формальный характер, – что до прошлой среды, когда тебя вызвали на место для дачи свидетельских показаний, я никогда с тобой не встречался. Сам я сидел в последнем ряду, так что ты вряд ли могла меня увидеть, даже если бы посмотрела в ту сторону. Итак?..
– Я действительно не видела тебя в суде, – сказала Амелия.
– А не в суде?
– Я заметила тебя уже после того, как заседание закончилось, – нехотя призналась Амелия. – Чтобы спрятать меня от твоих назойливых коллег-журналистов, мистер Джексон отвел меня в кабинет на третьем этаже. Его окна выходят на площадь перед зданием суда. Пока он на ступеньках общался с репортерами, я смотрела в окно… и вдруг увидела тебя. Ты стоял довольно далеко, почти у самой проезжей части рядом с каким-то дорожным знаком на столбе.
– И ты сумела меня рассмотреть? С высоты третьего этажа?
Он улыбнулся самым саркастическим образом, и Амелия снова почувствовала нарастающее раздражение.
– Ты был похож на бомжа. На бездомного бродягу. Волосатый, небритый, кое-как одетый… С тех пор ты не слишком изменился, поэтому-то я и узнала тебя практически сразу. – Амелия покачала головой. – Надо было все-таки попрыскать на тебя перцем за то, что ты за мной следил… – Она машинально посмотрела на перцовый баллончик, который был по-прежнему нацелен ему в лицо, и медленно опустила руку. – Как бы там ни было, считай, что я тебя предупредила. Не смей приближаться ко мне или к моим детям. Если я тебя увижу еще хотя бы раз, я сразу позвоню в полицию, и тогда пеняй на себя.