– Можно? – На нее смотрел симпатичный мужчина с белозубой улыбкой.
Черты лица от природы грубые, но отшлифованные хорошей сытной жизнью. Взгляд жесткий, но улыбчивый, а потому притягательный. Весна еще только вступила в свои права, а лицо у мужчины уже загорелое. Он явно ухаживал за своей внешностью, даже солярий посещал. А белозубая улыбка – плод фарфорового или как минимум металлокерамического творчества. Фигура спортивная, тело тренированное. Брендовый пиджак, белая с отливом водолазка, джинсы от кутюр.
– Я вас слушаю. – Антонина смотрела на него кисло, но с интересом.
– Я тут насчет Панарина. Мне тут сказали, что вы это дело ведете… Я его друг…
– Фамилия?
– Скачков.
Антонина удивленно повела бровью. Никак не думала, что этот зверь сам на ловца побежит. И какой зверь! Кто бы мог подумать, что Скачков окажется таким интересным. Когда Лида говорила о нем, представление рисовало злобного качка с золотой цепью на бычьей шее, а тут – брутальный, с гламурным отливом, мужчина.
– Я так понимаю, вы обо мне слышали? – спросил он, проницательно глядя ей в глаза.
– Интересовалась. – Антонина показала на стул перед столом.
– Я тут узнал, что Рому застрелили, – помрачнел Скачков. В кабинет он зашел легкой спортивной походкой, а на стул сел тяжело.
– И мы тут узнали, – кивнула она. – Вопрос в том, кто из нас сделал это раньше.
– Вот почему я, по-вашему, здесь? – вздохнул мужчина. – Как знал, что вы на меня будете грешить.
– А есть основания?
– Ну, если копнуть, то найдутся.
– Например?
– Ну, я не знаю, что говорила вам Лида.
– А что скажете вы? – Антонина пристально смотрела на Радика.
– У вас, товарищ капитан, очень умные и проницательные глаза, – совершенно спокойно заметил Скачков. – От вас трудно что-то утаить.
– А вы не пытайтесь.
– Да нет, я не про себя. Мне утаивать нечего. А вот Лида могла проговориться.
– О том, что у вас были с ней отношения втайне от мужа?
– Ну, вот видите! – всплеснул руками Радик.
– Вижу, – кивнула Антонина. – Вижу, что вы не совсем искренни со мной, Родион Михайлович.
– Как же нет! – удивился он. – Я же сам признался!
– Вы сказали, что вам утаивать нечего. Вам нет, а Панариной – есть. Она могла утаить, что у вас была связь. А Панарин знал о ваших отношениях?
– Нет, не знал.
– Значит, вам было, что утаивать?
– Вот этого я и боялся! – покачал головой Скачков. – Боялся, что на это дело попадется такой умный следователь, как вы… э-э… Там у вас на двери только инициалы…