А сохранить людей необходимо, тут вопрос жизни и смерти, как бы ни пафосно звучала избитая фраза. Нет, смерти император не боялся – видеть гибель мечты гораздо страшнее.
Решение пришло одновременно с постучавшим в дверь адъютантом:
– Вы опаздываете, капитан.
В ответ Воробьицкий щелкнул крышкой карманных часов и покачал головой:
– Еще одна минута, Ваше Величество. У вас изделие господина Абрама-Луи?[2] Никогда не доверяйте проходимцам!
– Я подписал бумаги, – Бонапарт не стал развивать часовую тему. – Это все, или ваши трибуналы готовят мне еще сюрпризы?
– Они работают не покладая рук, Ваше Величество. Государь император Павел Петрович не может оставить безнаказанными преступления, совершенные против народа и гуманности. Согласитесь, что пролитая невинная кровь взывает к отмщению?
– Ваш император настолько злопамятен, капитан? Неужели ему чуждо милосердие?
Наполеон осторожно, но упорно подводил адъютанта к нужной мысли, и тот оправдал надежды, клюнув на приманку:
– Милосердие нужно заслужить, Ваше Величество. Потом, кровью, подвигом… Да вы и сами можете это увидеть на примере дивизии Красной Гвардии. Вспомните, она когда-то была штрафным батальоном, сформированным из государственных преступников. А что мы видим сейчас? Лучшая и наиболее боеспособная часть Российской Императорской армии, а бывшие штрафники командуют ею. В чинах и орденах, о прошлых же прегрешениях более никто не говорит и не ставит в упрек.
– Хотел бы я иметь подобную гвардию. – Бонапарт произнес фразу и выжидательно посмотрел на Воробьицкого.
– Так все в ваших руках, Ваше Величество, – с воодушевлением откликнулся капитан. – Предстоит немало горячих дел, и думаю, что найдутся люди, желающие начать жизнь с чистого листа.
– И эти тоже? – Император указал на папку с приговорами.
– Увы, – развел руками Павел Сергеевич, – закон обратной силы не имеет, и осужденные будут повешены. Вчера.
Наполеон сделал вид, что не заметил многозначительной оговорки, и продолжил:
– Но остальные?
– В каком смысле, Ваше Величество?
– Могу ли я устроить свои штрафные части по российскому образцу и обещать их солдатам прощение?
– Разве кто-то может помешать вам в этом? – удивился капитан. – Во Франции, слава богу, монархия, и достаточно издать соответствующий указ. Не думаю, что внутренняя политика Французской империи нуждается в чьем-то одобрении, кроме вашего.