В выходные состоялся последний показ школьного мюзикла – ставили «Лавку ужасов»[1]. Декорации начнут убирать лишь после каникул, и включив свет, мы с Рэйчел сразу видим их. А еще Элизабет – та сидит на сцене между прилавком цветочного магазина и громадным растением-людоедом. Увидев нас, она выпрямляется и машет нам рукой.
Опережая меня, Рэйчел шагает к сцене.
– В этом году мы решили подарить тебе кое-что. Возьмешь с собой в Калифорнию.
Я следую за ней мимо рядов пустых мягких красных кресел. Они, верно, хотят, чтобы в последние дни я все время ходила в слезах. Поднимаюсь по ступенькам на сцену. Элизабет поднимается, бежит ко мне и обнимает.
– Я была права, – шепчет она Рэйчел поверх моего плеча. – Говорила же – заплачет.
– Ненавижу вас обеих, – бормочу я.
Элизабет вручает мне два подарка в блестящей серебристой рождественской бумаге, и, кажется, я знаю, что внутри. На той неделе мы заходили в сувенирную лавку в центре, и я видела, как они разглядывали фоторамки, по размеру весьма подходящие к таким коробкам. Присаживаюсь, чтобы развернуть подарки, и облокачиваюсь о прилавок, где стоит старинный металлический кассовый аппарат.
Рэйчел садится по-турецки напротив, и наши колени почти соприкасаются.
– Это против правил, – замечаю я, поддевая пальцем сгиб оберточной бумаги на первой коробке. – Подарки дарим лишь после моего возвращения.
– А мы хотели, чтобы у тебя осталось что-то, что будет напоминать о нас каждый день, – отвечает Элизабет.
– Нам даже стыдно, что мы раньше до этого не додумались. В самый первый раз, когда ты уехала. Еще когда ты уехала впервые, – добавляет Рэйчел.
– То есть когда мы еще были совсем малышками?
В мое первое Рождество мама осталась со мной в питомнике, а отец отправился в Калифорнию, где у нас был свой елочный базар. На следующий год мама снова хотела остаться, но папа ни в какую не желал разлучаться с нами. Лучше уж потерять выручку в этом году, сказал он, и довольствоваться тем, что мы получим от оптовиков. Маме стало жаль тех людей, которые привыкли покупать у нас елки каждый год, ведь для них это было рождественской традицией. И хотя продажа елок была для нас бизнесом – этим занимался еще мой дед, – мама с папой особенно трепетно относились к ежегодным поездкам в Калифорнию. Ведь они и познакомились-то потому, что мамины родители каждый год покупали елку на дедушкином базаре. Так что каждый год со Дня Благодарения до Рождества я живу в Калифорнии.