– Тогда и папа пусть не приходит, – вырвалось у Егора.
Мама обернулась к нему. На сковороде шипели блинчики.
– Такие шутки в этом доме неуместны, юноша. Твой отец столько тебе дал – и хоть бы капля благодарности в ответ.
По крыше мягко застучали мертвые птицы. Егор возил куском блинчика по сгущенке.
– Прекрати это, – сказала мама. – Игорь и так все утро их убирал.
– Я хочу собаку. Как Хатико.
– Я же сказала – нет. Твоя сестра…
Егор отодвинул от себя тарелку.
– Я и ее сожгу в пламени моей ненависти. И мне за это ничего не будет.
– Твоя сестра, юноша, сейчас изучает йогу, чтобы быть тебе хорошей женой, а ты только о себе и можешь думать.
– Не хочу я на ней жениться. У нас в классе никто на сестрах не женится.
– И сжигать мир тоже из них никто не собирается. Хочешь быть как все в твоем классе? Тогда мне нужно было пить во время беременности.
Егор молчал. В москитную сетку врезался воробей и упал вниз окровавленным комочком перьев.
– С сегодняшнего дня, – сказала мама, – вы с сестрой опять будете спать в одной постели.
– Тебе надо, ты и спи! – Егор схватил тарелку и бросил ее в телевизор. Сгущенка забрызгала лицо диктора, который не обратил на это никакого внимания и продолжал говорить про какой-то бессмысленный съезд в Германии. – Я лучше с собакой в одной постели спать буду!
– Егор! – разозлилась мама.
– Я и тебя сожгу в огне своей ненависти! И сестру, и… и даже папу! Я и его не боюсь ни капли!
– Ты для этого слишком слаб. – Мама подняла тарелку и поставила ее на стол. – Для того, чтобы все это сделать…
– Я не буду спать с сестрой! – Егор поднялся и пошел к двери. – У нее ноги всегда ледяные, и она не моргает вообще! А еще, когда я сплю, она на меня пялится!
Конец ознакомительного фрагмента.