И снова в голове мысль, толчок. Володя завёл кисть руки за края мышц, в глубину раны и вытащил оттуда зажим с марлевым тампоном. Виктор Кузьмич одобрительно кивнул. Поставили дренаж. Пора было накладывать швы, но заведующий не торопился:
– Анестезиологи?
– Пульс девяносто, давление сто на шестьдесят.
– Операционная сестра?
– Минуточку…
Операционная медсестра и операционная санитарка пересчитывали инструменты – количество их должно было сойтись с количеством инструментов до операции. Если чего-то не хватало, значит, забыли в брюшной полости. Это только человеку далёкому от медицины кажется невероятным: как можно оставить инструмент внутри человеческого тела? Ведь он же блестит, хорошо виден. Однако это вовсе не так. Инструмент в кровяной корке сливается с операционным полем. Сам разрез узкий, глубокий, инструмент так и норовит провалиться за петли кишечника.
– Сходится, – с облегчением сказала медсестра.
– Ушиваем.
Они наложили швы, обработали зелёнкой, наклеили повязку.
– Всем спасибо! – громко сказал Виктор Кузьмич.
Это была старая хирургическая традиция – благодарить операционную бригаду. От их слаженных и грамотных действий зависит исход операции, жизнь пациента.
Они вышли в предоперационную. Володя стянул перчатки, операционное бельё.
– Ну ты молодец, Владимир! Как ты только зажим узрел?
– Повезло.
– Хм, ещё Суворов говаривал: «Раз везение, два везение… Помилуй Бог, надо же и умение!»
Потом началась рутинная писанина – протокол операции. Когда Володя писал, задумался: вчера день был полон странностями, сегодня зажим, который никто не видел, из брюха достал… Не хотелось себе в этом сознаваться, но, похоже вчерашний удар током как-то сказался. По крайней мере других видимых причин Володя не находил. Наверное, его мозг стал работать как-то по-другому. Но это всё мелочи. Главное – ожогов Володя не получил, жив остался, а что касается странностей, так он надеялся, что они со временем пройдут. Со стороны они не видны, а ему пока не мешают, особых неудобств не доставляют. Вчера даже помогли дважды. В первый раз – мысли Дарьи услышать, а во второй – наезда автомобиля избежать. Только вот с Дарьей не всё так просто. Её ли он мысли слышал или чужие? А может быть, это его травмированный током мозг выдавал неверное, галлюцинации создавал?