– Раньше тебе это не мешало гулять с военными, – заметила Элеанор. – Он ужасно красивый…
– Это правда. Если еще позвонит, может, я…
– Разговорчики, леди, – пожурила миссис Бейкер, проплывая мимо нас, сцепив руки за спиной и выпятив грудь, словно нос боевого корабля. – Как бы ни были важны ваши дела, наши храбрые юноши будут благодарны, если вы уделите их благополучию больше сил и внимания.
Когда миссис Бейкер удалилась, я запрокинула голову, закрыла глаза рукой и на манер Мэри Пикфорд прошептала:
– О, какой стыд!
Тем вечером под высокими сводами бального зала клуба Монтгомери яблоку негде было упасть. Помимо молодых людей и девушек из самых влиятельных семей города здесь собрались несколько компаньонок и десятки офицеров в форме, которые получили членство в клубе на время своего пребывания в лагере Шеридан или Тэйлор-Филд. Этим молодчикам предстояло вскоре присоединиться к своим собратьям-пехотинцам и летчикам на поле боя или в воздухе, но в то мгновение они были так же юны, счастливы и готовы к романтике, как и остальные гости.
Наша балетная труппа готовилась за кулисами. Пуанты сидели идеально, ленты были затянуты крепко, пачки застегнуты и взбиты для пущей пышности. Губы накрашены, щеки нарумянены, хотя никому из нас, полыхающих жаром и румянцем, это не было нужно. Последняя проверка костюмов. Еще раз растянуть сухожилия, разработать щиколотку, хрустнуть суставами. Всем выплюнуть жевательную резинку.
– Дамы, двухминутная готовность, – объявила мадам Катрин. – Построились.
Одна из девушек помладше, Мари, чуть отодвинула занавес, чтобы выглянуть в зал.
– Вы только посмотрите на всех этих офицеров! – воскликнула она. – Уж я не отказалась бы от соло.
– Если бы танцевала так же хорошо, как Зельда, может, тебе бы и досталось, – ответила другая. – И не налегай на пирожные.
– Чшш! – шикнула я. – Это детская полнота. Время и практика – вот все, что тебе нужно, Мари.
– Ты прямо как принцесса, – она вздохнула.
Мама убрала мои волнистые волосы в насколько возможно аккуратный пучок с окантовкой из крошечных чайных роз из своего сада. Темно-розовый цвет роз был в точности того оттенка, как мое отделанное сатином трико и на тон темнее моей воздушной пачки. Я действительно была принцессой, по крайней мере, здесь и сейчас – а здесь и сейчас всегда было единственным, что меня заботило.