Король Эдуард должен был понимать главное: шансов на то, что она, Мария, искренне займет сторону Англии, – совсем немного. Значит, была другая причина столь странного решения Эдуарда…
– Это… все? – пробормотала Мария.
Не в силах скрыть неудовольствие, сэр Адам продолжал:
– К тому же король знает, как Брюс относится к вам. Вы меня понимаете?..
Так вот оно что! Неужели Эдуард хотел, чтобы она шпионила для него? При этой мысли у Марии внутри все перевернулось, но она знала, что епископ пристально следил за ней, поэтому постаралась сохранить на лице безразличие.
– Как относился ко мне, – поправила Мария. – Своего шурина я не видела многие годы. Даже если у него и сохранились прежние чувства, едва ли он будет доверять мне.
– Я именно так и сказал ему, – заметил Адам, пожимая плечами. Он словно хотел сказать: «Вы же сами знаете короля».
Однако Мария показала всем своим видом, что не поняла намека, и сэр Адам заговорил:
– Эдуард настаивал: среди представляющих его людей должна быть женщина. Он полагает, что лишь женский голос способен установить правильный тон для этих переговоров. Лучшего выбора, чем родственница Роберта Брюса, и быть не может.
– Значит, вы предлагаете мне уговорить Брюса принять все условия Эдуарда, так?
Адам промолчал, а Ламбертон, едва удержавшись от улыбки, ответил:
– Да, можно сказать и так.
– А мне-то казалось, что вы будете рады предложению поехать в Шотландию, – проговорил Адам, нахмурившись.
– Да-да, я рада, – машинально закивала Мария. Еще три года назад она мечтала о возвращении домой, в Шотландию; теперь же с удивлением поняла, что внутренне противится этому, боясь болезненных воспоминаний.
Если же говорить о доброй силе, звавшей ее на родину, то теперь было слишком поздно. Почти два года назад ее брат Дункан погиб вместе с братьями Брюса, разбившись о скалы в узком морском заливе Лак Риан, – тогда Роберт Брюс подумывал о том, чтобы отказаться от короны. И сейчас всю ее семью составляли сын Дэвид и пятилетний племянник, малолетний граф Марр. Но мальчик был захвачен вместе со своей матерью, затем обоих перевезли в Англию, и они, как и сын Марии, стали привилегированными узниками при дворе Эдуарда.
Но почему король вспомнил о ней только теперь? Ведь прошло почти три года… Выходит, король вспомнил о ней в то самое время, когда она наконец обрела покой в стороне от всевозможных баталий. И он снова хотел бросить ее в самую гущу событий. Не успела Мария подумать об этом, как ее захлестнула волна негодования. Разве не достаточно она дала им всем?! Пусть оставят ее в покое!