Холодный вихрь пронесся у ней в голове и выдул остатки мерзкой пелены, и стены перестали качаться. Юля попыталась подняться на ноги. Но почувствовала на щиколотке жёсткие сучки пальцев.
– Эй! Праздник продолжается. Я ж сказал – награжу. Будешь довольна.
– Мне… надо…
– Не надо. Никуда не уйдёшь ты.
– Я… себя приведу… минуту… здесь…
– А-а. Ну давай. Там, на камине – салфетки.
Жилистый откинулся, прикрыл глаза в блаженном отдохновении. Музыка приплывала отовсюду: изящно-лживая, мелодично-подлая…
Юля отошла в сторону, тихонько подняла с пола и одела свои джинсы, застегнула пуговицы на блузке. Простые, привычные движения придали ей сил, почти перестали дрожать руки и коленки. Она направилась через зал к двери: Элька…
– Эт-та зря. Праздник продолжается. Стой, говорю!
Жилистый поднялся с медвежьей шкуры, выпрямился во весь рост, в одной своей майке.
Не обернуться б ей!..
Волна едкой тошноты опять взмутила сознанье. Опять покачнулись стены. Но ртутного бессилья уже не было. Вместо него пришла неожиданно спокойная, морозная ярость и осадила волну, и сделала весь мир хрупким и неправдашним.
– Не подходи… мразь, – свистящим шёпотом сказала она, – Убью.
– О как! – насмешливо озаботились наклеенные на песчаное лицо глаза из фольги, – Так прямо и сразу?
Юлин взгляд метнулся к дальней стене, к гранатовому ковру с развешенным оружием. Всё случилось почти, что не с ней…
– Сразу… – в ладони – прохлада знакомой сабельной рукояти…
– Сразу… – матовая фольга глаз совсем рядом. Слева – синь клинка, взнесённого для удара…
– Сразу… – молнийный плеск весёлой стали, что-то мягкое и вязкое на её пути…
Она стояла и зачарованно смотрела на дёргающееся на паркете существо. Несуразное, длинное существо, похожее на огромного богомола. По паркету растекалась яркая, красивая кровь. Вот кровь доползла до медвежьей шкуры, и шкура охотно принялась её пить.
Существо подёргалось и наконец затихло, и она догадалась наконец что это был человек.
Она подняла саблю и взглянула на свои пальцы. Они были белыми и холодными, уже не её пальцами. Они вмёрзли в рукоять и сделались рукоятью.
Юля легко-изящно подошла к двери, распахнула её.
Широкий шоколадный диван, сбитые на пол подушки. Голые покатые плечи, покрытые мелкими волосками, короткая шея, впадающая в затылок с морковной проплешиной – «гном». За ёрзающими плечами, на коричневом – соломенные Элькины пряди. Смятые Элькины стоны-всхлипы.