* * *
Заснуть она так и не смогла. Лишь слегка задремала под утро. И из этой маревной дрёмы вдруг одним рывком её выдрала оглушительная, ознобная сила. Она подскочила на диване, потерянно огляделась. Плач… Откуда-то горький плач. Плакал её малыш. Он был один. Ему было темно и страшно, он звал маму, а она не приходила. Он был голоден… он замерзал… он ничего не мог… он не умел жить без мамы…
Лора судорожно вцепилась пальцами в свои плечи, царапая их ногтями: может, хоть эта мелкая боль чуть-чуть приостановит поднимающуюся от живота к горлу волну истошной тоски и отчаяния. Что натворила она? Как могла?! Кто она теперь?!.
Через несколько минут, впопыхах одевшись, она уже бежала через посёлок, по тёмной дороге, к станции. Сердце прыгало меж ребёр, ушибалось о них. В грудях тяжело свербело, сгорало, просилось наружу предназначенное ему молоко. Семь километров. Первая электричка… любой поезд до Еламенска…
* * *
– Та-ак… спокойненько, девушка, спокойненько… ну-ка, ну-ка, давайте-ка сюда, потихонечку, на стульчик… вот, попейте водички… нашатыря дать понюхать? Нет? Уже лучше? Вот и хорошо. Только обмороков нам не хватало. Давайте-ка дышим, успокаиваемся и осмысливаем факты.
Короткие волосы дежурного лейтенанта были абрикосово рыжи, уши излишне оттопырены, а под глазами красовались крупные веснушки. Одну веснушку угораздило даже вскарабкаться сбоку на нос. Эти обстоятельства, а так же чрезмерная его моложавость и некоторая угловатость движений слегка убавляли общий визуальный респект лейтенантских погон.
– А факты таковы. Только не нервничайте, пожалуйста. Никакого новорожденного – ни мальчика, ни девочки, ни вчера, ни сегодня, ни из электричек, ни из поездов – к нам не поступало.
– К-как же так?.. – подбородок у Лоры продолжал мелко дрожать, ей никак не удавалось с ним справиться, – Как же его м-могли… не заметить?..
– Де-вуш-ка! Вы хорошо понимаете, что я говорю? Выпейте ещё воды, хотя – дайте-ка стакан, я вам валерьянки накапаю, – Так вот, его не могли не заметить. Вы же были у начальника станции, и я при вас ему звонил. Была опрошена бригада, производившая уборку вагонов вчерашней шестичасовой электрички. Никто не находил никакого ребёнка. Если бы кто нашёл – обслуживающий персонал, или пассажиры, или машинисты – его обязательно принесли бы в вокзальное отделение милиции. То есть – к нам.