– А где мои эти… – Понятно на что машу рукой.
Она поняла.
– Уже в сушке. Слышишь, гудит?
О! Так это сушка оказывается в квартире гудит, а я думал в голове это у меня после вчерашнего. Я машинально почесал затылок.
– Что, болит? – участливо спросила девушка.
– Да нет, я думал… А джинсы?
– Тоже там…
– Ага! А кто меня переодевал, дядя Гриша? – уже не надеясь, я всё же спросил.
– Я!
– Ууу, – меня почти винтом свернуло, в жар бросило. – А зачем? – окончательно теряясь, жалобно пролепетал я. – Я же не просил.
– Как ты мог просить? Когда ты в отключке был, и весь грязный.
– А дядя Гриша тогда почему меня не…
Девушка понимающе скривилась.
– А они со Свешниковым как привезли тебя, меня вызвали, так сразу и уехали. Меня оставили. Сказали, чтобы я… Ну в общем, за тобой смотрела… А что? Что-то не так? – В её голосе звучала явная насмешка, ирония, если не издевательство, в глазах прыгали смешинки. – Ты телевизор не смотрел, ничего не знаешь? – спросила она.
– Нет. А что там?
Девушка усмехнулась.
– Твоих подрывников задержали. Всех.
– Иди ты! Да?!
– Сам иди. Да! Меньше спать надо. Передавали. Старший следователь прокуратуры выступал. Целую группу, сказал, задержали. Одного по приметам на даче взяли, он местный, с золотыми зубами был, администратор гостиницы с охранником на золотые зубы показания дали, а на другого по ментовской картотеке вышли. Подельник. Рано утром. У главаря микрочастицы гексогена на одежде нашли, и золотые зубы выдали, а у подельника расфасованный по пакетикам наркотик, героин или амфетамин, не уточнили. Я думаю подбросили. Обычный приём. 12 граммов запротоколировали. И всё, решётка. Как минимум 222-я часть 2-я, хранение наркотиков в особо крупном размере. Потом по цепочке ещё троих взяли… Сейчас все в СИЗО. Всё отрицают, у всех, говорят, алиби, но… Все неоднократно судимые, в устойчивую группу входят и всё такое прочее. Не отвертеться, сказал прокурор, следствие работает над сбором доказательств. И докажут.
– Так это здорово! – Воскликнул я, шлёпая ладонями. – Значит я…
– Ничего это не значит, – холодно оборвала девушка. – Успокойся. Я уверена, это не наши. Если бы наши, я бы уже что-то знала.
– Ты?! Откуда?
– От верблюда. Много будешь знать, скоро состаришься. – Отрезала она и отвернулась. Ничего себе заявочки, подумал я, хлопнув глазами, даже вздохнул. По-настоящему вздохнул, глубоко. Что тут говорить? Я ничего не понимал, говорить мне было нечего. С ней, тем более. К счастью, шум двигателя сушки спасительно смолк, едва слышно мелодичным перезвоном потребовал к себе деятельного внимания: «Эй, люди, я здесь, ко мне!» Марго-Маша это услышала, всё так же иронично глянула на меня, ещё раз чему-то своему – женскому! – усмехнулась, повернулась и вышла. Оставила размышлять. И ладно.