– Сказать чего хочешь? – спросил я.
Беглец токмо плечами пожал да голову опустил.
– Тогда я скажу, – я облокотился на стол, придвинулся к его голове. – Острог по тебе плачет, Кузьма, лет эдак на пять. Коль скажешь, по что в Пограничье подался, глядишь, порицанием да штрафом отделаешься, а нет – прямо отсюда и загремишь цепями.
Обычно я не занимаюсь беглецами. Мое дело – сыскать да на место доставить, но тут особый случай. Кузьма этот – фискал, доносчик, на наш отдел уже несколько лет работает. И коль скоро даже он лыжу навострил в Пограничье, знать, беда и впрямь надвигается не шуточная. Но, что страшнее всего – молчат, как он, абсолютно все, кого у Тропы задержали да назад вернули. Ни слова от них не добиться.
– Кузьма, пораскинь мозгами, – попросил я доверительно. – Что с тобой будет, коль в остроге узнают, кто ты есть на самом деле?
Угроза возымела действие. Прыткий вздрогнул, посмотрел на меня, как на прокаженного, снова опустил голову, и плечи его мелко затряслись. Плачет, что ли?
Оказалось, дрожал наш фискал. Когда он снова поднял голову, в глазах плескался такой страх, что я едва сдержался, дабы не отпрянуть.
– Ты не понимаешь, Алексич, – прошептал Кузьма. – И все вы здесь не понимаете. Грядет беда, большая беда. Ангелы уже заслали своего дружинника в Миры, грядет большой Передел.
– Ты что, ведьминого зелья опился? – холодея в душе, я попытался схохмить, но получилось, если честно, не очень.
– А ты почитай, почитай! – голос беглеца начал повышаться до истерических ноток. – Ключ потерян, границы стираются. Скоро Миры столкнутся, и тогда наступит Хаос. Только в Пограничье есть шанс укрыться всем, кто жить хочет! Только там!!!
– Ты что несешь? – попытался я его успокоить, но он меня не слушал, тараторил свое:
– Хранитель пытался Ключ собрать, да не поспел вовремя. А ты его еще и восвояси выставил. Три месяца – цельных три месяца потеряно! Время уходит. Еще немного – и начнется Передел.
– Постой-постой, – встрепенулся я, даже вскочил на ноги. – Что ты только что сказал?
– Мы все обречены. Спасение – только в Пограничье. Большой Передел не затронет его.
Кузьма замолк, но губы его продолжали шевелиться, словно он продолжал говорить. Информация, как говорят в Пограничье, стоила определенного внимания. Ее нужно было осмыслить, подтвердить, и только потом донести дэву.