В беседе с Г. Д. Уэллсом 23 июля 1934 г. Сталин прямо говорил о своих симпатиях к Кромвелю: «Коммунисты исходят из богатого исторического опыта, который учит, что отжившие классы добровольно не уходят с исторической сцены. Вспомните историю Англии XVII века. Разве не говорили многие, что сгнил старый общественный порядок? Но разве, тем не менее, не понадобился Кромвель, чтобы его добить силой?» А на возражение Уэллса, что «Кромвель действовал, опираясь на конституцию и от имени конституционного порядка», советский диктатор возразил: «Во имя конституции он прибегал к насилию, казнил короля, разогнал парламент, арестовывал одних, обезглавливал других!»
Что же касается Робеспьера, то Сталин еще во время ссылки в Курейке тщательно проштудировал «Политическую историю французской революции» Франсуа Виктора Альфонса Олара. Наверняка ему, как и Ленину, были особо близки слова из выступления Робеспьера в Конвенте 5 февраля 1794 г: «…первым правилом нашей политики должно быть управление народом – при помощи разума и врагами народа – при помощи террора». А в ноябре 1927 г. в статье «Международный характер Октябрьской революции» Сталин заявил: «Раньше «якобинец» был страшилищем всей буржуазии.
Теперь большевик является страшилищем буржуазии…
Как раньше, в период падения феодализма, слово «якобинец» вызывало у аристократов всех стран ужас и омерзение, так и теперь, в период падения капитализма, слово «большевик» вызывает у буржуазии всех стран ужас и омерзение».
Сталин ощущал свою связь с якобинцами, хотя и не слишком часто публично обращался к опыту Французской революции, поскольку эту тему во многом приватизировали троцкисты, обвинявшие Сталина в «термидорианском перерождении». И Кромвель импонировал Сталину, как и Ленину, прежде всего потому, что одержал политическую победу, тогда как Робеспьер оказался неудачником, заплатившим за проигрыш жизнью.
Важную роль в становлении Сталина как вождя в глазах масс сыграла его клятва, произнесенная над гробом Ленина. 26 января 1924 года, выступая на II Всесоюзном съезде Советов, Сталин произнес эту знаменитую клятву. Речь называлась «По поводу смерти Ленина», которую в дальнейшем стали называть «сталинской клятвой». Он заявил: «Товарищи! Мы, коммунисты, – люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы – те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина (слово «армия», как и другие военные термины, Сталин любил. Они часто встречаются в его речах и статьях применительно к сугубо политическим и экономическим, а не военным вопросам. –