То, что нужно.
«Похоже, придурку не чужды жёсткие игры», – с удовлетворением отметила Лекса, слизывая капельку эльфийской крови с губ.
Данатриэль наконец-то решил отложить выяснение причин и следствий на потом. Сам подался вперёд, прикусывая нежную кожу её горла, одна рука поползла выше, исследуя не сдерживаемую лифом грудь под тонкой тканью комбинации, другая уже пробралась под кружево трусиков, дразня нежную плоть легчайшими прикосновениями.
– Сильнее! – выдохнула она ему в шею.
И уравновешенный эльф словно взбесился.
Он её укусил! В самом деле, зубами, так что наверняка останутся откровенные красные следы.
Два пальца одновременно вонзились в неё снизу, вызывая неконтролируемый спазм удовольствия. Рука, обхватившая её за талию, больше походила на стальной обруч, безжалостно притискивающий её к гладкой мужской груди, сердце в которой колотилось даже быстрее её собственного.
«Неужели этот квадратный педант трахнет меня прямо на балконе? Не верю!» – пронеслась в голове Лексы шальная мысль. Но то, что протискивалось в неё теперь, не оставляло места сомнениям – ещё как трахнет.
Природа щедро одарила задохлика-эльфа. Лекса стиснула зубы и запрокинула голову, часто дыша, пытаясь расслабить отвыкшие от таких упражнений внутренние мышцы.
Дан припал к её шее, будто умирающий от жажды в пустыне к роднику. Спустился ниже, к ключицам, туда, где начинался яркий цветочный узор татуировок.
Видимо, татуировки заводили ботаника. Он с упоением прослеживал интригующие цветочные узоры снова и снова, кончиками пальцев и языком, каждый раз находя неисследованные завитки.
«Надеюсь, он не припоминает названия растений, изображённых на мне, и время их цветения», – мелькнуло у неё в голове.
После чего все мысли снесло чистой волной наслаждения.
9. -8-
Дан
Эльф сонно потянулся, удивляясь ломоте во всём теле. Перевёл заспанный взгляд в сторону балкона. По привычке. Лицезрение зелени поутру успокаивало, возвращая его к тем благословенным временам, когда он жил среди себе подобных и не занимался воспитанием и обучением малолетних магов.
Этим утром зрелище его не успокоило. Скорее наоборот.
Он всё вспомнил.
В приоткрытое окно поддувал ветерок, развевая тонкие занавески и играя с нежными, едва распустившимися бутонами сцилоферусов.
На балконе виднелись обломки деревяшек – остатки некогда удобного шезлонга.