— Что это, мэм? — Даниэль подняла глаза на Амалию.
— Не знаю, — обескураженно призналась ведьма. — В моей практике такого не встречалось. Дар у тебя, определенно, есть, только внутри будто сидит нечто другое, необузданное, первобытное. Наверное, — преподавательница быстро взяла себя в руки, —шар сломался. Садись! Я запишу среднюю степень развития дара.
Однако леди Отой понимала: она солгала. Амалия что-то увидела, и это нечто ее напугало. Немало найдется таких вещей у ведьмы, способной заставить окаменеть доверчивую птичку.
Желание попасть к ректору стало нестерпимым, когда после занятий Амалия отказалась говорить с ученицей по поводу шара. Она велела не задавать глупых вопросов и царственной походкой удалилась, банально сбежала.
4. Глава 4
Смиренно сложив руки на коленях, Даниэль устроилась в кабинете ректора. Сам Роберт Уоррен ненадолго отошел, чтобы забрать бумаги у секретаря.
Вышедшее из-за облаков солнце отбрасывало косую дорожку на массивный письменный стол с множеством ящиков. На гладкой, без единой трещинки полированной поверхности стояло пресс-папье с дарственной надписью и малахитовый письменный прибор. Даниэль надеялась, его тоже кто-то подарил: не хотелось верить, что еще молодой ректор обладал столь дурным вкусом. С краю примостилась стопка свежих газет. Удивительно, но в Бресдоне их печатали и читали. Заголовки не поражали разнообразием: королевские и местные указы, сообщения о свадьбах и помолвках, отчеты о благотворительных балах, светские сплетни. Особняком лежал «Магический вестник». Ректор читал его, когда секретарь доложила об энергичной студентке, всеми правдами и неправдами рвавшейся в кабинет.
Половина четвертого — раньше попасть на прием не удалось. Впрочем, какая разница, Даниэль не собиралась на отработку к де Грассе.
— Спасибо, Аманда.
Хлопнула дверь, и в кабинет вернулся ректор. Он совсем не походил на увлеченного наукой человека и, по мнению Даниэль, органично смотрелся на столичном светском рауте. Неудивительно, ведь Роберт Уоррен носил титул лорда. На вид девушка дала бы ему около сорока, может, чуть меньше. Шатен с точеными чертами лица, тонким ртом и подвижными пепельными глазами. Идеально сидящий темно-серый костюм с эмблемой академии на лацкане, флердоранж в петлице — самый настоящий аристократ. Из образа выбивалась только прическа — короткий хвостик.