– Нет! Пожалуйста! – громко закричала Фиона, даже не заметив, что никто больше не зажимает ей рот. У нее похолодело сердце при виде меча, угрожающе прижатого к горлу Генри. Она хотела броситься к мужу, но чья-то крепкая рука остановила ее.
– Да это Арундел, черт бы его побрал! – прозвучал грозный голос. Мужчины, замерев, переглянулись, а Фиона с изумлением увидела, как воин, что напал на Генри первым, протянул ему руку, чтобы помочь встать.
– Освободите мою жену. – Голос Генри был хриплым, но в нем ясно слышались властные нотки.
Стараясь унять дрожь, сотрясавшую все ее тело, Фиона встала рядом с мужем.
Она удивилась еще больше, когда удерживавший ее незнакомец довольно изящно ей поклонился.
– Прошу прощения, барон, за нашу невежливость. Я не понял, кто вы, пока мои люди не напали на вас.
– Киркленд? – возмущенно воскликнул Генри, отряхивая с одежды грязь и листья. – Черт побери, мне следовало бы убить вас за такое.
– Ваше возмущение понятно, но неразумно, друг мой. – Воин сделал шаг вперед, и его люди тотчас же сомкнулись позади него.
Кто этот свирепый Киркленд, подумала Фиона. Генри, по-видимому, его знал, но вряд ли они были друзьями. И хотя мечи были опущены, схватка может возобновиться, если этим людям что-то не понравится. Страх снова охватил ее, но она поняла, что ей лучше промолчать и не вмешиваться.
– Вы на моей земле, – решительно заявил Генри. – Я полагал, что этого достаточно, чтобы вы поняли, кто я, и не решились нападать.
– Мы не нападали, мы застали вас врасплох. – Киркленд усмехнулся, но по холодному блеску его глаз было ясно, что ему не до шуток.
Генри фыркнул.
– Вы напугали мою жену, – сказал он. Фиона чуть было не застонала. Ну почему Генри не может оставить все как есть? Их пятеро, а они с мужем весьма уязвимы. Неужели Генри не понимает, что от этих людей исходит опасность?
– Ты пострадала, Фиона?
Все взгляды обратились к ней.
Было бы безумием признаться в правде, поэтому Фиона вздернула подбородок и улыбнулась.
– Со мной все в порядке, – солгала она, хотя запястье все еще болело.
– Боюсь, я был слишком груб, леди Фиона. Вообще-то обычно я вежлив с аристократками.
Это было сказано довольно учтиво и сопровождалось изящным поклоном, но выражение лица шотландца оставалось непроницаемым. Фиона почувствовала, как у нее запылали щеки, и она прокляла себя за свою настойчивость. Если бы она не убедила мужа остановиться и нарвать цветы, они не попали бы в эту переделку.