– Все! Больше трех не собираться, – грозно предупредила Искатова, вроде как шутя, направляясь в комнату.
В просторном помещении, где было три кабинки, красивое зеркало на всю стену и несколько раковин, стояли только двое: я и Гуля. Аня действительно хотела в туалет, в отличие от моей коллеги и по совместительству подруги. Женщина красила губы, выдавая мне поучительную информацию:
– Лид, ты что выпендриваешься? Заметь, мужик смотрит на тебя, как кот на сметану. Ты что теряешься?
– Ну почему ты так решила? Я рассматриваю этот вариант.
– Так рассматривай в положительную сторону! И, вообще, можно улыбнуться. Ты это отлично демонстрируешь, особенно когда любимое руководство на совещании всем нагоняя раздает, а тебя не трогают.
– Я планы выполняю, а вы лодыри, – утешила ее.
– Я тоже, но почему-то начальник забывает об этом, пока пялится на тебя. Может, научишь меня ТАК смотреть?
– Поверь, с твоим выражением лица: «Я никому ничего не должна» и улыбка не поможет.
– Эх… ладно. Я смирилась. А, может, соблазнить его, что ли?
– У него жена – судья мирового суда, – напомнила ей, а то вдруг у нее временный склероз.
– Точно. На фиг он мне нужен, когда у меня огромный выбор молодых спортсменов. Но пока я определяюсь…
Промолчала, и тут же услышала:
– Знаешь, я так жалею, что два года назад не уехала с Асылханом. Дура. Он так звал, а я считала, что у меня карьера, да и рано. А теперь… всех сравниваю с ним, и… Черт. Ладно. Чего теперь, когда он женился, и скоро будет отцом.
Стояла и молчала, считая, что ей нужно выговориться. Гульмайра тяжелый по характеру человек и скрытный, а тут прорвало, значит, нужно дать возможность выплеснуть ей все из себя. Наболело.
Искатова вздохнула и, поправив темно-зеленое платье с разрезом до бедра, а потом и чулки, между прочим поделилась:
– Недавно позвонил мне. Пьяный. Перед свадьбой своей.
– Приглашал на торжественное мероприятие?
Она посмотрела на меня с укором в глазах и рявкнула:
– Нет. Сказал, что я гордая идиотка, которая не смогла оценить мужика, готового за нее душу продать. Послал меня куда подальше, а потом сто раз повторял, что я дура.
– Любит, – выдала свой диагноз.
– Ага, и ребенка заделал.
Даже возмутилась, поэтому выдала:
– То есть ему нужно было два года удовлетворять себя самому, с восторгом любуясь твоей фотографией?