Не дожидаясь, пока Оника исполнит
приказ, старик тростью приподнял ее подбородок. Встретившись с
безразличием выцветших глаз, она прикусила губу и отвела
взгляд.
– Что-то не так, Ульен? – Арнора и
не думала смотреть на горничную, заинтересовавшую Первого
советника.
– Все в порядке, спускайтесь в
убежище, моя госпожа, – старик пальцем подозвал двоих церковников и
указал на стоящую перед ним на коленях девушку. – Я в скором
времени к вам присоединюсь.
Арнора удалилась в сопровождении
Кристара и караула, тогда как Онику грубо взяли под руки и
поволокли по коридору. Она не проронила ни слова, радуясь тому, что
ее брат все еще жив, а у Всевидящей Матери нет причин, чтобы
использовать жука Данмиру, вживленного воспитаннику.
Отбросив все мысли о Кристаре, Оника
заполнила разум страхом и непониманием – вполне объяснимыми
чувствами для горничной, оказавшейся в подобной ситуации. Она
помнила о неприступности ее разума для любого ментального мага и
понимала, что натолкнувшись на глухую стену, старик непременно
что-то заподозрит. Оставалось только пускать пыль в глаза,
добровольно обнажая перед магом нужные мысли и эмоции.
Перед высокой окованной металлом
дверью, где дежурили двое церковников, Оника поняла, что старик
собрался бросить ее в дворцовую темницу. Неужели она чем-то себя
выдала? Но, если бы ментальный маг узнал что-либо, о чем ему знать
не следовало, ее бы тут же лишили силы или попросту отрубили бы
голову. Значит, здесь что-то другое.
За дверью было светло и сухо.
Длинная лестница привела к коридору, в который с двух сторон
решетками смотрели камеры для заключенных.
– Побудешь пока здесь. Разберемся с
тобой после, – сказал Ульен, пока церковники открывали крайнюю
дверь и заталкивали туда Онику.
Ключ провернулся в скважине, и Оника
осталась наедине со своими предположениями.
У стены белела кровать с чистыми
простынями, рядом замер небольшой стул. Сквозь прожженные отверстия
в круглом ковре виднелся каменный пол. Оника обошла комнату,
опустилась на жесткую койку и прислонилась к шершавой стене. Чуть
прикрыв веки, она разглядывала руки.
Стиснув кулаки, Оника свернулась в
клубок и легла на бок, ставшая беззащитной перед собственными
мыслями. Понимание, что ей посчастливилось ухватить удачу за хвост
и получить шанс исправить все ошибки, не могло справиться с
нахлынувшим чувством одиночества. Онике с трудом удавалось
разобраться со «здесь» и «сейчас». Она, словно утомленный дорогами
странник, вернулась в родной и близкий сердцу край, но теперь он
выглядел совсем иначе, чем в тот день, когда она его оставила.