* * *
Уменьшившись и выбрав структуру вещества прозрачного, как воздух, Лена и Витя продвигались по зданию МВД в поисках изолятора временного содержания, где должен был находиться Марков.
В камере в одиночестве томился седовласый старик. Лена и Витя обезвредили окружающих охранников появлением в их организме снотворного и приняли обычный облик. Марков встрепенулся, но не испугался. Парень и девушка превратили металлические прутья на несколько секунд в воздух и вошли в камеру.
– Всего лишь двое. И подростки. Если бы не тревога… Так и знал, что это будут молодые, – пробормотал старик.
– Здравствуйте, профессор Марков, – сказал Витя. – Поговорим немного, а потом мы вас отсюда вытащим.
Старик кивнул, покрутил на пальце длинные усы.
– Ребята, расскажите, пожалуйста, всё, что с вами произошло после начала тревоги, – не по-стариковски бодрым голосом попросил Марков, но увидев открывающего для возражения рот парня, добавил. – Так я не умру от любопытства и быстрее смогу ответить на интересующие вас вопросы.
Витька глубоко вздохнул, больше по привычке, чем от надобности, взглянул на Лену и приступил к рассказу. Начал с неожиданного ливня, а закончил предложенным им заданием.
– Потрясающе! – чуть ли не захлопав в ладоши, воскликнул старик. – Идеально!
– Мы знаем свои почти безбрежные возможности, мы понимаем людей, которые хотят нас использовать, но зачем это было вам? Неужели эксперимент?
Марков покачал головой и сказал:
– Хочу, чтобы мир был хоть чуть-чуть лучше. Поднять его из болота хоть на миллиметр. И поднимать ещё десятки лет, когда от меня ничего не останется.
– Но как сила, которой вы не управляете, может улучшить мир? – изумлённо спросил Витя.
– Каждый благой порыв делает мир чуточку добрее. А теперь задумайтесь, почему вы не смогли даже начать задание? И вспомните, чем удовлетворяется ваш «второй голод».
Парень и девушка поглядели друг на друга и, всё поняв, улыбнулись. Потом Марков счастливо оглядел их и начал рассказ, как он дошёл до открытия, забравшись в околонаучные эмпирические дебри.
Час спустя в камере наступила тишина и Витя, усмехнувшись, задал риторический вопрос:
– Кто мы теперь? Кто я?
Но старик задумался всерьез. Потрогав длинные седые усы, он тихим, но безапелляционным тоном произнёс:
– Пока любишь, ты – человек.