– Ну, не у меня же! – хрипло рассмеялась она, но смех вышел искусственным.
– Миледи, это долгая и скучная история, – Калу не до конца понимал, почему говорит именно так. Возможно, потому что честность в ситуации была важнее, чем ложь, – но если вам хочется узнать о моей судьбе – этот человек спас мне жизнь. Взамен за услугу он попросил служить ему. Его поступок показался благородным. Я дал согласие.
– Надо же, – задумчиво произнесла девушка, – какое необычное приключение, но ты всегда был для меня странным человеком. Слова, движения даже внешность – ты ребус для меня.
– Простите? – Калу хотел встать, но миледи опередила.
Кристина схватила двумя пальцами подбородок юноши так, что властным движением заставила повиноваться. Одновременно с действием выпустила клыки похожие на две острые иголки. На ее лице появились черные полосы похожие на паутину. Пугали ее глаза: они больше не были похожи на человеческие. Их затянула туманная дымка как у мертвеца. Изо рта омеле вывалился длинный скользкий язык – лизнул его за щеку. Юношу затошнило. Он представил, что она была когда—то привлекательной девушкой, но кто—то сделал ее отвратным существом. Еще он подумал о своем нанимателе. Наверное, его «настоящее лицо» было еще страшнее, чем облик миледи – эта мысль почему—то немного успокоила Калу.
«Омеле выдают глаза! Как же я раньше не замечал! А ведь мы однажды пили чай! Она была такой любезной, милой и доброй. Фальшь! Все обман!»
– Как жаль, – высоким голосом сказала она, – больше не увижу твоих красивых глаз! А знаешь почему? Потому что мне очень не нравиться, что ты принадлежишь кому—то еще! Ты – мой!
– Нет. – выдохнул Калу и еще сильнее вжал спину в мягкую спинку кресла.
– Еще раз жаль! – выдохнула омеле.
Он был подобен букашке, которая попалась в сети паука. Вся сущность в человеке стремилась бороться с чудовищем, которое хотело «сожрать» его. Омеле была сильна. Она сдавливала его плечо и с легкостью отвела голову юноши в бок, чтобы была лучше видна шея. Над ухом уже щелкнули зубы, но боль не обожгла тело. Омеле ослабила хватку и из—за этого Калу смог повернуть голову. Наконец, человек посмотрел на причину того, что остановило ее: между ним и ей была рука Константина. По иронии случая теперь перворожденный перехватил пальцами ее подбородок.