Итак, в 1955-м году я стал работать уже не техником, а инженером в ОКБ-1 у Сергея Павловича Королева. И буквально через год-полтора мне поручили расчет траектории выведения первого Спутника. Требовалось рассчитать, в частности, программы тангажа и характеристической скорости таким образом, чтобы ракета вышла на первую космическую скорость с нулевым наклоном над местным горизонтом.
Сначала я вел расчеты на арифмометре с моторчиком. Требуемые программы считали расчетчицы – «девочки», как мы их называли. Конечно, «девочкам» было и по сорок-пятьдесят лет, но так у них было принято обращаться. Первая смена расчетчиц работала с девяти утра до пяти вечера; потом они уходили, приходила вторая смена, которая считала с шести вечера до двенадцати ночи. После этого все расходились, и я мог отдыхать. Но поскольку к девяти утра приходила новая смена расчетчиц, то, чтобы далеко не уезжать, я ночевал на работе: надевал пальто и спал на своем рабочем столе. А с утра этот цикл повторялся.
Во время работы произошел «интересный» случай. Очень сложно подобрать такую траекторию, чтобы ракета вышла в конечной точке с нулевым наклоном к горизонту. В расчетах она летела над горизонтом то «в плюс», то «в минус». Приходилось идти методом итераций, последовательных приближений.
Электромеханические машины, которые мы использовали, не могли считать тригонометрические функции. Поэтому их приходилось брать из таблиц. И вдруг выяснилось, что мы берем тригонометрические функции из таблиц Брадиса с четырьмя знаками после запятой, а на расчет траектории в конце выведения очень сильно влияет пятый и даже шестой знак.