1831–1832 годы. «Теперь народ верит холере и ужасно ее боится»
Манифест, напомним, от 6 августа – а у нас на дворе пока конец июня. И страх, страх, страх. Особо ужасала современников стремительность и безжалостность холеры: еще утром человек мог быть совершенно здоров, а уже вечером отправиться в последний путь. При этом усилия медиков слишком часто оставались тщетными.
В монологах, письмах, дневниках современников тогдашние настроения петербуржцев видны со всей очевидностью. Александр Васильевич Никитенко, 28 июня 1831 года: «Болезнь свирепствует с адскою силой. Стоит выйти на улицу, чтобы встретить десятки гробов на пути к кладбищу. Народ от бунта перешел к безмолвному глубокому унынию. Кажется, настала минута всеобщего разрушения, и люди, как приговоренные к смерти, бродят среди гробов, не зная, не пробил ли уже и их последний час».
Княгиня Надежда Ивановна Голицына позже использовала почти те же слова: «Целыми днями мы наблюдали одну и ту же картину: один гроб следовал за другим. Грусть и какая-то тоска овладели мною, особенно со смертью некоторых знакомых мне лиц… Холера пожинала свою жатву повсюду и наводила такой ужас, что все теряли голову».
Конец ознакомительного фрагмента.