– Зачем вообще ей было что-то преодолевать? – недовольно буркнул Ренки, вдвойне раздраженный и этой дырой в полу, и непонятным отношением приятеля к вздорной девице. – Лучше бы хорошенько напугалась и сидела бы дома. Целее бы была!
– Злой ты, Ренки, и ограниченный, – впервые за долгие дни Готор улыбнулся так, что у Ренки не получилось даже обидеться на его слова. – Сам подумай: разве под вражескими пулями она вела себе недостойно? Визжала от страха, потеряв голову от паники? На мой взгляд, она вела себя как настоящий воин. Пусть неопытный и почти необученный, но воин. Страху не поддалась, самообладания не потеряла. Проблем нам с тобой не создавала. Истерик не закатывала… Так какие у тебя к ней претензии?
– Но… Она же – женщина! – даже растерялся от подобной постановки вопроса Ренки.
– И что? – хладнокровно спросил Готор.
– Ей не положено! – продолжал Ренки втолковывать приятелю само собой разумеющиеся истины.
– Ей вроде как и собственным Торговым домом управлять не положено. Однако она это делает и, согласись, очень даже неплохо справляется. И ты должен признать, что ее помощь нам в некоторых вопросах была весьма велика. Если бы она не занялась пожалованными нам землями, наши дома сейчас едва ли были бы в более достойном состоянии, чем этот храм… Да и с брандерами… Если бы не она, справился бы ты сам с этим заданием?
– Но-о-о, – протянул Ренки, не находя слов, чтобы возразить приятелю, однако чувствуя, что все это как-то ужасно неправильно.
– Значит, возражений нет! – в свою пользу интерпретировал Готор возникшую заминку. – Пойду-ка приглашу ее сюда. Скажу, что провожу обряд, на котором могут присутствовать лишь люди благородного происхождения. Это и ей польстит, и остальных удержит на расстоянии…
– Если, конечно, вы не боитесь пауков, – закончил свою вдохновенную речь оу Готор.
К счастью для него, хотя день уже и начал клониться к вечеру, Одивия Ваксай еще не удалилась на корабль, а была в лагере, разбитом недалеко от храма.
Что она там делала? Вероятнее всего, она и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Особых развлечений сие унылое место предоставить юной особе не могло. Как, впрочем, и особо красивых видов или комфорта – унылая пыльная степь с выгоревшей на солнце травой, несколько поставленных наспех палаток да положенное на торчащую из земли каменюку седло в качестве стула.