«Я так и сделал, – говорил он, – и тебе советую. Зачем думать самому?»
Надо признать, моя мать была действительно умнее отца. Хотя она так и не научилась готовить – ее вообще не следовало пускать на кухню, – зато говорила на четырех языках и цитировала Достоевского по-русски. Она профессионально играла на фортепиано и училась в Венском университете в те годы, когда не многие женщины стремились к высшему образованию. Мой отец, напротив, в колледже не учился. Как и я, он работал в отцовском магазине с детства и умел хорошо обращаться с цифрами и клиентами. Как и я, он впервые увидел свою будущую жену в синагоге вскоре после того, как она переехала в Гринсборо.
На этом, впрочем, сходство заканчивалось, и я частенько гадал, были ли мои родители счастливы в браке. Сам собой напрашивается ответ, что в те нелегкие времена люди женились не столько по любви, сколько из практических соображений. И я не утверждаю, что они идеально друг другу подходили. Мои родители стали хорошими супругами, и я никогда не слышал, чтобы они ссорились. Но я часто задумывался, любили ли они друг друга. За много лет, что я с ними прожил, я ни разу не видел, чтобы они целовались или держались за руки. Вечерами отец сидел с бухгалтерской книгой за кухонным столом, а мать читала в гостиной. Позже, когда оба ушли на покой, а магазин достался мне, я надеялся, что они сблизятся. Я думал, они будут вместе ездить и любоваться достопримечательностями, но с первой же поездки в Иерусалим мой отец всегда путешествовал один. Они жили каждый своей жизнью и постепенно отдалялись друг от друга, вновь становясь чужими. Когда обоим перевалило за восемьдесят, казалось, у них закончились общие темы для разговора. Они могли часами сидеть в одной комнате, не обменявшись ни единым словом. Когда мы с Рут навещали родителей, то общались с ними поочередно, а в машине жена стискивала мою руку, словно обещая, что у нас все будет иначе.
Рут отношения моих стариков всегда волновали сильнее, чем их самих. Отец с матерью как будто не имели никакого желания строить мост через возникшую пропасть. Им было достаточно уютно в собственных мирах. Когда они состарились, отец проникся любовью к своему культурному наследию, а мать к садоводству – она часами возилась с цветами на заднем дворе. Отец обожал смотреть старые вестерны и вечерние новости, а мать предпочитала чтение. И разумеется, обоих интересовали предметы искусства, которые коллекционировали мы с Рут, – картины, благодаря которым мы разбогатели.