Совместив прицельную марку с маской
танковой пушки, старший лейтенант открыл огонь. КПВТ отозвался
гулким «ту-ду-ду-дух», заставив корпус бронетранспортера мелко
задрожать. Броня «четверки» расцвела короткими вспышками попаданий
и рикошетов, и Степан, не прекращая стрельбы, чуть сместил прицел,
стараясь попасть по орудийному стволу. Всего одна попавшая в нужное
место пуля, всего одна – и он победил…
Башня фашистского танка замерла,
уставившись на бэтээр зловещим черным зрачком
семидесятипятимиллиметровой пушки.
«Сейчас выстрелит», - обреченно понял
Алексеев, судорожно подкручивая маховички вертикальной наводки. –
«Ну, да и хрен с тобой. Глядишь, еще и попаду. Прямо в ствол тебе,
сучий хрен, подарочек зафигачу!».
Собственно, самого выстрела старлей
даже не заметил – на этот раз не было никакого «эффекта слоу-мо» и
прочего «будто бы остановившегося времени». Просто что-то коротко
сверкнуло впереди – и неисчислимой человеческим разумом долей
мгновения спустя все исчезло. Вообще все – и боль, и чувства, и
мысли, и время, и пространство.
Только полыхал, выбрасывая вверх
жаркое жадное пламя, развороченный, с сорванной башней,
бронетранспортер…
****
- Тише, товарищ старший лейтенант,
тише, пожалуйста! Не нужно вставать, нельзя вам! – чьи-то легкие,
но сильные руки опускаются на плечи, прижимая к… к чему,
собственно, прижимая? К земле? Ну, да, наверное, к земле. Значит,
он все-таки сумел выбраться из горящего бэтээра, после того, как в
машину попал танковый снаряд. Так, стоп! Как бэтээр мог гореть,
если он утонул еще во время высадки?! Танк – да, был. Тот самый
танк, который он собственноручно уничтожил двумя гранатами. Но как
он мог стрелять в утонувший бронетранспортер? Да и зачем? Ведь
артиллерийский снаряд, ударившись об воду, сразу сдетонирует?
Танк… бронетранспортер… взрыв… фонтан
поднятой воды… спасательный круг… выплеснувшееся из-под погона
угловатой башни пламя… заполнившая все его существо короткая
боль…
Сдавленно застонав, Степан пришел в
себя. Никаких провалов в памяти больше не было: последние события
он помнил. Вот он толкает к дому, где держит оборону кап-три
Кузьмин с бойцами, замешкавшегося Ваньку, крича, что боекомплект в
немецком танке вот-вот взорвется. И теряет несколько драгоценных
секунд, возясь с оброненным товарищем перочинным ножом, который,
как ему кажется в тот момент, обязательно нужно уничтожить. И
уничтожил, что характерно: в эпицентре детонации нескольких
десятков танковых выстрелов китайская безделушка уж точно уцелеть
не могла. Особенно после того, как выгорит заливший боевое
отделение бензин из разорванных внутренних баков.