Два человека сугубо европейской внешности, да и одетые по европейской моде, двигались узкими, пыльными улочками города Исфахан – древней столицы Ирана, а ныне центра остана Исфахан. Они шли от Соборной мечети, держа направление на площадь Мейдани-Шах… Собственно, каким маршрутом им велели добираться, такого они и придерживались.
Мобильный телефон с сим-картой местных операторов, по которому следовало отзвониться, когда они прибудут в указанное место, лежал в брючном кармане. Телефон, даже такой дешевенький, приходилось придерживать рукой – слишком много разного народа толклось на узких улочках. Всю дорогу в голове Мазура навязчиво крутилась песенка из советского мультика, вернее, одна ее строчка: «Ты приезжай к нам Восток, здесь испытаешь ты восторг». Пошел уже пятый час его пребывания на Востоке, а не то что восторга, но и простой радости он пока так и не испытал.
Только что схватил за штанину очередной уличный попрошайка. Даже не попрошайка, а, бери выше, уличный предсказатель – полуголый, в высокой грязной шапке, с ворохом амулетов на немытой груди. Ну уж возле этого гражданина Мазур притормаживать всяко не собирался. И не столько потому, что подобных типов здесь ошивалось превеликое множество, возле каждого не натормозишься, сколько из-за того, что неизвестно, что именно довелось бы услышать, надумай он расстаться с двумя-тремя риалами, бросив их в медную плошку, стоящую перед уличным пророком на краю вытертого до газетной толщины коврика… Одному Аллаху ведомо, кого из этих оборванных уличных прорицателей и какой силой ясновидения он наделил и что тот наболтает. Терзайся потом – на шарлатана попал или на доподлинного ясновидца. Да и был уже у Мазура не слишком приятный опыт общения с этими предсказателями, хватит, пожалуй…
Внешностью, одеждой, да и высоким ростом они, разумеется, выделялись на улицах иранского города. Однако в Исфахане иностранец – явление рядовое, тем более ежели иностранец топает не куда-нибудь, а в сторону площади Мейдани-Шах, где ему предстоит восхищаться дворцом Али-Капу и любоваться мечетью шейха Лофтоллы. Понятно, к иностранцу не могли не приставать на каждом шагу нищие, хозяева лавчонок и уличные торговцы, куда ж без этого. Но недаром их с Тимошем, прежде чем выпустить на улицы Исфахана, обучили двум расхожим фразам на фарси, – этих фраз вполне хватало, чтобы освободиться от назойливого приставания.