***
– Эдвард?!
От резкого пробуждения мистер Доусон
дернулся всем телом и тут же ухватился за столешницу, теряя
равновесие.
– Дорогой? Ты дома? – дверь кабинета
тихонько приоткрылась, и в проеме показалось сонное лицо Элли.
– Да-да, я тут. Привет.
– Привет! Ты давно вернулся? Как
прошло в Нью-Йорке? И почему ты не позвонил? – Элли тут же засыпала
мужа вопросами, попутно помогая расстегнуть пальто и снять
галстук.
– Пару часов назад. Сам не знаю, как
прошло, – тяжело вздохнул мистер Доусон. – Я силен в точных науках,
а не в переговорах и дипломатии. И, ей-богу, не понимаю, почему
меня вызвали не в министерство, не в Вашингтон, а прямиком в
штаб-квартиру ООН. «Предупреждение опасности технологического
триумвирата»… Надо же было так назвать, – Доусон выдержал минутную
паузу. – Будут создавать специальный комитет по вопросам
искусственного интеллекта, наноробототехники и генной инженерии.
Наше правительство идею поддержало и уже выдало ряд
постановлений.
– Я так полагаю, все из-за Ады?
– Разумеется. Они хотят её
заполучить. Хотят и боятся.
– Пойдем, сделаю тебе кофе, – Элли
направилась в сторону кухни, отметив блеск в глазах мужа, из чего
следовало одно: беседа будет долгой. – И чего же они боятся?
– Как и все... неизвестности.
Говорят, что, к сожалению, на данный момент они не готовы выразить
стопроцентной уверенности в том, что разработанный нами
искусственный интеллект будет дружелюбен по отношению к людям. И
пока они не удостоверятся, что Ада является исключительно
гуманистом, нам строжайше запрещено обеспечивать её доступом к
интернету и повышать производительность свыше одной целой пяти
десятых экзафлопса.
– Ты таблетки выпил? – спросила Элли,
доставая из кухонного шкафчика лютеин, глутатион и коэнзим
Q-десять.
– Что прости? Таблетки? – за тридцать
лет совместной жизни Эдвард так и не научился переходить с темы на
тему в разговоре, предпочитая концентрироваться на чем-то одном. И
потому всегда терялся. – Не помню. Кажется, нет.
Как и любой ученый, прекрасно
сознающий неизбежность Квантума и Великой Технологической
Революции, ознаменованной достижением предела закона Гордона Мура,
Доусон верил: путь к относительному бессмертию уже на пороге.
Главное – дожить. Потому и глотал ежедневно десятки пилюль с
активными веществами, любезно предоставленные коллегами из
Института исследования старения им. Лейбница в Йене, дабы защитить
свои клетки от свободных радикалов.