Тайны и мифы науки. В поисках истины - страница 28

Шрифт

Интервал

Помнится, мы уже легли на грунт на склоне океанского вулкана на глубине четырехсот метров, и я только начал, про все позабыв, увлеченно диктовать на магнитофон первые наблюдения, как вдруг мне на спину что-то капнуло. Я поднял голову, и в лицо мне брызнула вода. Вглядевшись, я, несмотря на жару, похолодел: от крышки люка в верхней части отсека медленно змеились струйки. «Саша, вода!» – окликнул я командира, казалось бы, спокойным, но, как выяснилось, сдавленным голосом. «Не бери в голову», – ответил он, не оборачиваясь и не отрывая рук от рычагов управления. Оказалось, что при погружении подводный аппарат попадает из теплых верхних слоев океанской воды в нижние – холодные. Из-за охлаждения внутри обитаемого отсека образуется конденсированная вода. Новичков об этом не всегда предупреждают – то ли по забывчивости, то ли чтобы испытать их «на прочность».

Мое первое погружение положило начало новой жизни, дав старт удивительной серии подводных погружений в разных океанах. Следует сказать, что обещанную песню подводного пилота я после первого же погружения написал, пораженный сходством планктона со снежными хлопьями:

Не пиши тревожных писем мне,

Не зови немедленно назад:

В океанской темной глубине

Нас несет подводный аппарат.

Я плыву беззвучно, как во сне,

Надо мною – ни буев, ни вех.

За окном планктон идет, как снег, —

Это значит, мы всплываем вверх.

Говорил тебе я много раз:

Ты важней всего в моей судьбе,

Но важны не менее сейчас

Кислород, насос и ЦГБ, —

Чтоб звенел серебряный твой смех,

Чтобы день весенний не померк.

За окном планктон идет, как снег, —

Это значит, мы всплываем вверх.

Это значит, в норме все пока,

Как и быть, конечно же, должно,

И поднимем снова мы бокал,

И прокрутим новое кино.

Если б жизнь иную дали мне,

Я б ее, наверное, отверг.

За окном планктон идет, как снег, —

Это значит, мы всплываем вверх.

Пилотам песня понравилась, и они взяли ее на вооружение, дружно распевая на всех своих многочисленных вечеринках. А вот директору института Монину она пришлась не по душе. «Это трусливая песня, – со свойственной ему безапелляционностью заявил он, прослушав ее. – Они радуются тому, что всплывают. А настоящие подводники должны радоваться, когда погружаются». Не знаю, как «настоящие подводники», а я каждый раз радовался очередному всплытию не меньше, чем погружению. Судя по тому, что и у самих пилотов любимый тост гласит:

Следующая страница