Оказывается, у девицы было два лица: одно «парадное», улыбчивое, для посетителей, и другое – суровое, отрешенное, для просителей. Именно вторую свою физиономию во всей своей красе она и показала мне, когда я сообщил, с какой целью пришел.
– Извините, я не собираюсь чесать с вами язык на эту тему, – холодно сообщила Ангелина. Более того, девица с «просителями» говорила не на интеллигентном языке, а на грубоватом – смеси жаргона с литературной речью.
– Это почему же? – я сделал удивленное лицо.
Девица и вовсе приняла неприступный вид.
– Потому что заниматься расследованием дела Артема прерогатива ментов, – проговорила она сердито, и мне показалось, еще чуть-чуть, и она топнет ножкой, обутой в пятнистую туфельку.
Я укоризненно посмотрел на молодую особу.
– Но ведь парень ни в чем не виноват, а полицейские рады будут спихнуть на него это дело и засадить на долгий срок за решетку, – применил я уже проверенный приемчик – давить на жалость собеседника.
Однако номер не прошел – Ангелина сузила свои большие темные глаза и с вызовом сказала:
– Если Артем ни в чем не виноват, легавые во всем разберутся и отпустят его.
Я внутренне усмехнулся: что ж, раз на жалость давить не получается, будем давить на совесть.
– Вы предательница, да? – спросил я с презрительными интонациями.
Ангелина вскинула голову и надменно спросила:
– Это еще почему?
«Раз вступила в контакт и втягивается в диалог, уже хорошо», – подумал я, а вслух сказал:
– Да потому что ваш друг попал в беду, а вы его предаете. От вас ничего не требуется – ни материальная помощь, ни какие-либо официальные свидетельские показания, просто поговорить со мной об Артеме, ответить на несколько моих вопросов. И этим вы можете здорово помочь Ялышеву.
Девица несколько мгновений стояла молча, в вызывающей позе, на ее лице не отражалось никаких эмоций, но в глазах вдруг появилась растерянность. Это хороший признак – совесть у нее все же есть.
– Я, право, не знаю, чем могу помочь Артему, – наконец выдавила она.
Я, словно змей-искуситель, вкрадчиво произнес:
– Всего лишь несколько вопросов…
В этот момент из арки, расположенной в левом углу холла, вышла женщина лет тридцати пяти с хорошей фигурой, холеным лицом и короткой, под мальчика, стрижкой. Одета она была, не стоит и гадать, – разумеется, в «жирафо-зебренской» расцветки лосины и свитерок.