А Юля бросила:
– Попробуй.
И нырнула под хлопья пены. Я
кинулся за ней, руки сразу обварились. Задушил плач и вопли. И
дернул Юлю. Дернул Юлю. Ква-а-а! – не Юлю – драную резиновую
лягушку.
Я упал на колени перед ванной и
схватил под водой что-то длинное и мягкое. Точно Юля. Она отбила
мои ладони.
«Если рыцарь… не рискнет своей
жизнью…».
Ах, драмы захотела? Обоим свариться у
себя в ванне, как последние кретины?
Я перепрыгнул через белый акриловый
борт. Накинулся на Юлю, сдавил ее мокрые, горячие голубые бедра и
грудь – чтобы не выскользнула как селедка. На всякий завернул ей
правую руку за спину. Перевалился вместе с ней обратно через
борт.
Шероховатый кафель пола ударил меня
по зубам. Хрипя в узор на голубой плитке, я судорожно затрясся.
Кожа горела, будто в нее вкололи криптонитовый раствор.
– Я тебя сделал… – хрипел. – Сучка, я
тебя спас и сделал…
Юля, вся в лиловых ожогах, поднялась
к крану. В уши ударил шум льющейся воды. Ох, только не снова.
Юля схватила меня за шиворот
мокрой рубашки и перекинула в ванну. Ледяная струя ударила в глаза,
свежесть растеклась по лицу, заскользила дальше вдоль
шеи.
Я развалился по всей длине ванны,
пыхтя. Мягкие потоки ласкали горевшее тело. Сил не было втащить Юлю
сюда, ко мне, в холодно-пенистый рай. Она сидела на борту и
смотрела вниз. Лиловые волдыри распухали и кровоточили по всей ее
коже.
– Никакой ты не мой рыцарь, всего
лишь питомец, – сказала моя хозяйка. – Слабый, беспомощный человек.
Запомни. И вспомни, прежде чем снова ринешься меня спасать. Иначе
только умрешь.
Она перекинула через борт левую ногу,
кровоточащие пальцы коснулись воды. Качнулись. По ровной глади
разбежались круги, пена попала мне в рот. Я закашлялся.
– Не строй из себя героя, глупый
человек. Никогда. Веселись как другие земляне. Катайся на
аттракционах, развлекайся с женскими особями своего вида – мне все
равно. Ясно?
Тогда, сплевывая мыло, я не думал,
что, возможно, Юле уже сообщили: она улетит на орбиту до того, как
пройдет ее гормональная дисфункция. Не думал, что, возможно, Юля
пыталась садистко-мазахистким уроком уберечь меня от своего
отца.
В конце концов, я все равно выбрал
слинять от нее.
Юля велела фабрикоиду вызвать
санитаров. Вскоре нас укатили на тележках в инкубаторий. К
следующему дню от ожогов не осталось даже отметин на коже. Только
воспоминание.