Он мог бы уже догадаться, в самом деле. Но вместо этого – расставлял на подносе молочник, сахарницу, стопку с холодной водой, раскладывал салфетки.
– Не знаю. Может быть, несчастная любовь… – загадочно сказала Аня. И тут же мысленно обругала себя за эту фразу: а вдруг подумает, что эта любовь – не к нему, а к кому-то другому? Но он вообще ничего такого не подумал.
– Любовь не бывает несчастной, – ответил Джордж. – Несчастным бывает человек, который… ну просто он неправильно понимает значение слова «любовь».
– А вы? Вы – понимаете? – наклонилась к прилавку Аня.
– Я? Без малейшего вообще представления.
Он поставил поднос на специальную полочку, выбил чек.
Аня молча расплатилась и вернулась за свой столик. Странный разговор – ничего не изменил, все тропинки мерцают перед ней, как и прежде. Наверное, у него есть какая-то роковая тайна и вот так, первому встречному, он её не откроет. Она ковыряла вилкой штрудель, мысленно перекраивая выдуманный образ.
Тем временем Джордж, сдерживая смех, читал sms от Анны-Лизы: «Я перераскрасила джип и потеряла диагноз с названием рисунка. Напиши мне?что это по-русски.» Затем она прислала фотографию. На чёрном поле – золотые цветы и красные ягодки. Джордж увеличил рисунок: а ягодки-то не простые. У каждой – маленькие злые глазки и зубы острые, да и многие цветы уродились с глазами и клыками. «Хищная хохлома», – ответил Джордж. И снова улыбнулся, представляя, как Анна-Лиза будет произносить это название.
Чтобы все могли насладиться последними ясными днями, Наташа раздвинула жалюзи на единственном окне в приёмной. Пучок солнечного света, как луч прожектора, осветил и вывел на первый план стеллаж с книгами. Потом переместился чуть левее, чтобы внимательно рассмотреть затейливый танец пылинок. Каждый, кто входил в приёмную, менял стиль и направление этого танца. Даниил Юрьевич прошел через освещённую солнцем сцену незаметно, неслышно – вальс сменился менуэтом. Прошмыгнувший к кофейному автомату Виталик превратил менуэт в брейк-данс. Сёстры Гусевы добавили к нему элемент гопака. Лёва сосредоточенно прошагал к двери, ведущей в коридор, и пылинки, выстроившись в колонны, принялись маршировать за ним следом. Вошел Денис и, взглянув на часы, ускорил шаг – полки смешались, вернулись на исходную позицию и освоили аэробику. Наконец в приёмной появился Константин Петрович. При виде его танцоры сначала замерли, а потом попрятались по углам. Солнечный луч вздрогнул и переместился в сторону.