Ричард Рал… Что ж, Дженнсен знала теперь новое имя своего преследователя.
И внезапно все ее существо захлестнула жуткая мысль. Ведь раньше голос говорил: «Сдавайся!» – и произносил ее имя да эти иностранные, причудливые слова, которые она не понимала. Теперь же он требовал, чтобы она отдала свою плоть, свою волю. И если это был голос преследователя, как говорила мать, тогда новый лорд Рал должен быть даже более могущественным, чем тот злодей, его отец. Мелькнувшая на миг надежда спастись исчезла, оставив после себя бесконечное мрачное отчаяние.
– Этот человек… Ричард Рал… – мать пыталась разобраться во всех ошеломляющих известиях, – он получил власть… он стал лордом по наследству? Когда умер его отец, да?
Себастьян наклонился вперед, неожиданно в его голубых глазах вспыхнула глубоко таившаяся ярость.
– Ричард Рал захватил власть и стал лордом, убив своего отца. И если вы полагаете, что он представляет собой меньшую угрозу, чем его отец, то позвольте рассказать вам все… Именно Ричард Рал разрушил барьер.
Услышав такое, Дженнсен в замешательстве всплеснула руками:
– Но ведь это дает возможность тем, кто хочет бежать из Д’Хары, осуществить свои желания!
– Нет, он уничтожил великий барьер для того, чтобы его тираническое правление простиралось в земли, до которых не смог добраться его отец. – Себастьян ударил себя в грудь сжатым кулаком. – Он хочет ни что-нибудь, а мою родную страну! Лорд Рал – сумасшедший! Ему мало власти над Д’Харой. Он жаждет господства над всем миром.
Мать Дженнсен отвела глаза и неотрывно смотрела на пламя, глубоко опечаленная.
– Я всегда думала… вернее, надеялась, что, если Даркен Рал умрет, то, быть может, у нас появится шанс. Но записка, которую Дженнсен нашла сегодня, говорит о том, что сын намного опаснее отца и что я тешила себя пустыми иллюзиями. Даже Даркен Рал никогда не подбирался к нам так близко.
Дженнсен, шагнув от забрезжившей надежды к полному отчаянию, впала в оцепенение и почувствовала себя еще более напуганной. Но еще больше ее ранило отчаяние, появившееся на лице матери.
– Я оставлю себе нож, – повторила мать.
И Дженнсен поняла, как сильно та боится нового лорда Рала и насколько ужасающе выглядит положение дел.
– Правильно, – сказал Себастьян.
Тусклый свет, льющийся из окон дома, отражался в разбухших от дождя лужах у входа в пещеру, а моросящий дождь рассекал отражение на тысячи искр, словно это были слезы самих добрых духов. Через день-другой лужи заледенеют. Но на морозе передвигаться будет легче, чем под дождем.