Заря охватила полнеба. То ли из-за края земли Колымской, то ли из морских глубин окиян-моря синего, словно сполохи северного сияния, бьют огненные лучи-стрелы. Они неугасимо ярки, словно пожар небесный. Огнем-полымем горит всходящее солнце. Заря вечерняя догоняла утреннюю. Незакатны июньские ночи севера. Солнце уже взошло, выкатилось из-за горизонта и сразу осветило лобастые купола седых Уральских гор приполярья, вершины отрогов, причудливые останцы, серые камни-валуны – «бараньи лбы», россыпи камней. Все светится, все великолепно и живописно. И небо голубое, и ясное, без облачка. Солнце, осветив распадки, заросшие хилым низкорослым леском, перевалило за хребет, за «Камень», и покатило дальше, к лесистым берегам Верхней Печоры, подступающим к самой воде. Лучи светила заскользили по вершине кряжистого великана-кедра с могучей кроной, забравшегося на береговую кручу, ударили по макушкам темно-зеленых островерхих пихт, пробились сквозь мохнатые лапы елей, листву чернолесья-подсада, растущего во втором ярусе леса, и бликами заиграли в прогалах на стволах красных сосен.
Солнце заглянуло в приречную луговину-пойму. И тотчас засеребрились бусинки воды на набрякших росой густых травах, на узких зеленых листочках краснотала и осоки. Из глубины омутов вышла на простор, на освещенную солнцем гладь реки рыба: сиг, нельма, голец, омуль. Но семги не было. Как только осенью в верховьях реки она выметала икру, сразу же скатилась вниз по реке и ушла в море.
Просвистев крыльями, пара уток опустилась в мелководный заливчик, и птицы сразу принялись нырять, доставать со дна какую-то травку.
По песчаному бережку – запеску бегал длинноносый кулик-сорока и что-то клевал. Наверно, спрятавшихся рачков-бокоплавов, плавунцов, водолюбов, гладышей. На мысок речной излучины прилетел куличок-хрустан, небольшой, с пестрой спинкой и темно-рыжеватым брюшком. Не однажды читал о хрустанах, как о птицах загадочных и необычных. «А чего в них такого?» – возразил мне знакомый молодой полярник, окончивший Арктический институт в Питере и не первый год живший в далеком чукотском городе Певек. – Они такие же кулички, как и золотистые ржанки, тулесы, зуйки, которые летом обитают у нас, на севере». У хрустана даже обидная кличка есть, кто-то в насмешку придумал – сивка глупая. Слишком глупы, неосторожны, не в меру доверчивы птицы.