Некоторое время лежал без движения. В голове навязчиво крутилось слово, брошенное убежавшим нохчем: «Шайтан!» Плохо. Надо подлечиться.
Рывком спрыгнув с кровати, он подошёл к скрытой в дубовых панелях стены дверце бара и с удовольствием обнаружил, что без него им почти не пользовались.
Так, тридцатилетний Хэннеси – то, что надо. Он открутил крышечку и сделал хороший глоток, поискал бокал для коньяка, но нашёл лишь стакан, щедро плеснул туда и перенёс всё добро на туалетный столик у кровати. Вытащил телефон, номер которого мало кто знал, и нажал на автоматический вызов. На него ответили, но молчали.
– Я бы хотел на ужин рыбы, – он мог сказать, что угодно – на том конце трубки реагировали на его номер и голос.
– Секунду, – ответили ему и отключились. Впрочем, телефон сразу же зазвонил и бесцветный голос спросил:
– Какой именно рыбы желаете?
– Свежей, – ответил Ян и отключился. Там знали, по какому адресу везти заказ.
«Свежей», значит до от 11 до 13 лет. 14–15 он назвал бы «анчоусом». Меньше 11 – «мальком». Но до таких он никогда не опускался. Пока. Оптимальна была лолиточка лет на 12 – эти заводили его сразу.
Он опять откинулся на кровати. Слово продолжало вертеться в голове. «Как пропеллер вертолёта», – словно бы кто-то глумливый шепнул ему это в ухо. Совсем плохо. Нельзя так раскисать. Прошлое надо оставить там, где оно есть – в пустоте, откуда никто не возвращается. Но ужас был в том, что иногда ОНИ возвращались.
Как тот молоденький солдатик, искажённое страхом лицо которого на миг возникло перед ним, когда он увидел нож в руке чеченца. Лицо первого собственноручно убитого им человека – после многих, убитых по его приказу. Дело было в каком-то горном ауле, название которого он, конечно, забыл. Обычная операция по «освобождению» пленных солдат федеральной армии. То есть, по доставке чеченцам положенных им от Осинина отчислений за его доли в наркотрафике и нелегальном нефтяном бизнесе. Ну и, конечно, для поднятия политического имиджа зама секретаря Совета безопасности. Ему передали пятерых испуганных рядовых-срочников, которых его охрана тут же запихала в личный вертолёт Яна и принялась стращать, чтобы не ляпнули ненужного журналюгам. На траве остался один связанный и избитый солдат – просто не поместился в небольшом вертолёте. Осинину было всё равно – что пять, что шесть, жрущие из его рук телеканалы и так прославят его до небес.