Лорд Дженеталь, слушая меня, еле заметно кивал, наверное, ему казалось, что все это относится к его супруге.
- А что же не закончила? – усмехнулся дракон, опершись о подлокотник, чтобы быть ближе ко мне. – Как там дальше? «А наказанной жене – нет цены».
- Благовоспитанной! – выпалила я. – Это слово имеет два значения на божественном языке!
- Откуда знаешь, какое из значений верное? – не остался в долгу дракон. – Жена должна бояться мужа…
Он вскинул указательный палец, и я послушно произнесла:
- Жена да убоится мужа своего. Послание к Ефесянам, глава пятая, стих тридцать третий.
- Правильно, так и должно быть, - дракон кивнул и вдруг с оглушительным стуком опустил кубок на стол.
Гости подскочили, как по приказу, и посмотрели на хозяина, а он обвел их взглядом и засмеялся – странным, нечеловеческим смехом, от которого мороз пошел по коже.
- Слышали? – обратился дракон к своим конкубинам, и те сгорбились, стараясь стать как можно незаметнее. – Вы же хорошие жены? И боитесь мужа? Нантиль, подойди.
Бедная Нантиль встала из-за стола так неловко, что опрокинула чашу с вином. Рубиновая жидкость разлилась по столу – густая и красная, как кровь. Я смотрела, как третья конкубина приближалась к милорду Гидеону – мелкими шажками, сцепив молитвенно руки и боясь поднять глаза. Сестры Ингунда и Арнегунда, которых миновало мужнино внимание, немного воспряли – распрямили плечи и сделали вид, что кушают сладости. Острая жалость к этим несчастным и запуганным женщинам охватила меня волной, но вмешиваться было неразумно, ведь я была здесь самой беззащитной и бесправной.
- Тебе понравился подарок? – спросил дракон у Нантиль.
- Да, милорд, - еле выговорила она. – Вы очень добры.
- Как назвала? – продолжал он расспросы, разломив кусок хлеба и бросив в рот.
- Самсон, милорд.
- Дурацкое имя. Кто называет волкодава Самсоном? Ты на львов с ним, что ли, охотиться собралась?
- Скажите, как вам угодно, чтобы я его называла?..
Я видела, что Нантиль уже бледна до зелени, а маркграф словно нарочно пугал ее еще больше. Всякий раз, когда его взгляд останавливался на бедной женщине, она тряслась, как осиновый листок.
- Ну что, Виенн, - сказал вдруг дракон, - такая жена, как она, - он указал недогрызанной коркой на третью конкубину, - угодна небесам? Может, сделать ее еще более угодной?