– Эй, детка! – к парте подкатил
какой-то невнятный субъект в мятой форме, которая как бы мяться и
не должна. – Как тебя зовут? Не припомню, чтобы мы раньше
встречались. Ты хорошенькая.
Он был рыжим, наглым и неопрятным.
Стефания решила никак не реагировать на его присутствие и
продолжила смотреть прямо перед собой. Если дураков игнорировать,
они отвяжутся, по крайней мере, обычно срабатывало.
– А я Рене, – не унимался парень. –
Ты одна си…
Грозная тень упала на него сзади,
оказавшись не менее грозной и тяжелой рукой Ситри. Она молча
схватила Рене за волосы и с силой ткнула лицом в стол.
– Она со мной, – услышал он суровый
голос, и парта еще сильнее вжалась ему в щеку. – Есть
возражения?
У Рене не оказалось возражений,
особенно после того, как мимо проплыла красавица Дзюн Мэй и одарила
униженного парня ехидной улыбочкой. То есть это ему показалось, что
ехидной, для остальных же в лице Дзюн вообще ничего не
поменялось.
Когда Ситри уселась рядом, а курсанты
стали обтекать их стол по широкой окружности, дверь снова
распахнулась, и в кабинет вошли Герман и Альберт, причем последний
сонно позевывал. Его мутный страдальческий взгляд нашел
Стефанию.
– О! Смотри, это наши девочки!
Герман резко выпрямился, будто ему
штырь в спину вставили. Казалось, после несдержанного возгласа
Берта все уставились в их сторону. И не то чтобы он в этом
предположении был так уж неправ.
– Что ты сказал? – Ситри начала
подниматься с самыми угрожающими намерениями. – Я что-то не
расслышала.
Стефания хмыкнула и скрестила руки на
груди. Останавливать подругу она не собиралась. А предупредить, что
Ситри не слишком жалует, когда с ней обращаются, как с обычной
девчонкой, они вчера как-то забыли. Ну, с кем не бывает.
– Ну… Наши, эээ… – заблеял Берт, и
Герман отвесил ему стимулирующий подзатыльник. – Ничего. Я ничего
не сказал. Да, Герман?
Огромные груди Ситри замерли в
сантиметрах от его вскинутых ладоней. Осознав, что еще немного, и
он бы за них схватился, Берт смертельно побледнел и отшатнулся,
отдавив другу ногу. Форменные ботинки имели очень тяжелую подошву и
металлические набойки, так что взвыл Герман неожиданно для него
громко. Альберт принялся извиняться, буквально повиснув у него на
плече, Ситри замерла напротив, грозно уперев руки в бока. И в итоге
только Стефания заметила приход преподавателя.