Фремло давал ему новых кукол, которых Шэм должен был сначала потрошить, а затем снова наполнять внутренностями, чтобы узнать, из чего состоит тело. На жуткие результаты его операций доктор взирал в ужасе. Он раскладывал перед ним схемы, и Шэм делал вид, будто учится. Время от времени Фремло экзаменовал его на знание основ медицины, и Шэм неизменно показывал столь ничтожный результат, что доктор даже не злился, а испытывал к нему своеобразное почтение.
Шэм сидел на палубе, свесив ноги; внизу мелькала земля. Он ждал озарения. С самого начала рейса он понял, что с медициной ему не по пути. Поэтому он производил смотр увлечениям. Пробовал резьбу по раковинам, вел дневник, рисовал карикатуры. Делал попытки учить языки иностранных членов команды. Простаивал у карточного стола, приглядываясь к приемам записных игроков. Но ничто не увлекало его надолго.
Поезд ушел севернее, где мороз отпустил, и растения выглядели не такими замученными. Люди перестали петь и снова начали ругаться. Наиболее интенсивные перебранки нередко переходили в драки. Шэму не раз приходилось уносить ноги, чтобы не стать нечаянной жертвой разъяренных мужчин и женщин, которые по любому поводу кидались друг на друга с кулаками.
«Я знаю, что нам нужно, – думал Шэм, когда обозленные офицеры разгоняли зачинщиков мыть сортиры. Ему уже доводилось слышать паровозные байки о том, как выпускать пар, когда напряжение на борту становится невыносимым. – Нам нужен Р и Р». А ведь еще совсем недавно он знать не знал о том, что эти два Р значат. Быть может, измученным бездельем людям нужны были Ром и Рыба. А может, Ролики и Решетки. Или Размер и Рифма.
Как-то пасмурным днем под сумрачными облаками Шэм сидел на крыше в компании сменившихся с вахты паровозных, которые стравливали жуков. Натянув между поручнями веревки, они соорудили арену; по ней, громко топая, кружили два сердитых насекомых. Это были жуки-танки, тяжелые переливчатые твари размером с ладонь; одиночки по природе, они становились драчливыми, когда их лишали любезного их натуре уеди нения, а потому идеально подходили для жестокой забавы. Однако теперь жуки мешкали, явно не испытывая желания сражаться. Владельцы подбадривали их, тыча горячими металлическими прутами сзади в панцирь, пока те не ринулись друг на друга, грохоча, точно две разгневанные пластмассовые коробки.