Это были птицы. Причем не исконные обитатели этих широт, нет: то были крошечные боевые петушки. Должно быть, их специально холили и лелеяли для этого момента. Каждый был меньше воробья. Они трясли крошечными бородками, колыхали еле видимыми гребешками, кукарекали, выпячивали грудь, кружа друг возле друга, примериваясь к противнику. На ножках у них были крошечные острые шпоры. Не железные, как у птиц покрупнее, а из заостренных терновых колючек, как это было заведено для всякой бойцовой мелюзги.
Да, Шэм видел, с каким знанием дела иные в толпе разглядывали крошечных забияк. Он и сам по достоинству оценил безумную храбрость яростного нападения, когда одна птица вдруг бросилась на другую. Услышал, как взлетели до небес ставки, обнажая математику жестокости. Но, как Шэм ни старался превозмочь отвращение и вызвать в себе энтузиазм или хотя бы равнодушие, ничего не помогало: он морщился, видя лишь одно – какие эти петушки маленькие.
После секундного промедления он склонился над площадкой. «Зачем это?» – подумал он тут же. Он наблюдал за собой, как за марионеткой. «Что это Шэм задумал?» – удивился он.
Ага, вот и ответ. Оказалось, что не одни млекопитающие способны вызывать в нем сострадание. Пока Шэм натягивал рукава на пальцы, все вокруг смотрели на него с удивлением и даже не пытались его остановить, настолько спокойно и уверенно он все делал. Вот он погрузил руки в вихрь из пыли, крови и перышек, внутри которого пытались забить друг друга до смерти крошечные петушки, и схватил обоих, одного правой рукой, другого левой.
Ветер продолжал дуть, чайки кричать, локомотив пыхтеть, но все равно в первую минуту у него было такое чувство, как будто вокруг установилась полная тишина. «Ах», – услышал он у себя в голове. Полунасмешливый, полуодобрительный комментарий Воама и Трууза. А за ним – и это его удивило – вдруг проступили давно забытые голоса исчезнувших матери и отца, которые спорили из-за него. Из-за Шэма. Наблюдали за ним.
Все, кто был на палубе, уставились на него.
– Что это ты затеял? – спросил Яшкан.
«Понятия не имею», – подумал он. и продолжал вслушиваться во внутренние голоса, словно ждал ответа. и снова услышал: «Ах». Спасенные птицы были при нем, Шэм убегал.
Его душа так стремительно ворвалась в покинутое было тело, точно ею запустили из катапульты. Он пришел в себя уже на бегу, его грудь ходила ходуном, ноги стучали в палубу, поезд летел вперед на полной скорости. Шэм с легкостью брал препятствия. За ним неслась возмущенно вопящая толпа.